Шахматы из слоновой кости
Шрифт:
В результате бесед с работниками кафедры судовождения Новосибирского института инженеров водного транспорта я пришел к убеждению, что для указанной цели нужно поехать на Енисей…
С просьбой о помощи в осуществлении такой поездки я обратился в Новосибирский облспортсовет, там-то мне и подали мысль написать Вам.
С глубоким уважением – Е. Коновалов».
* * *
«Федерации плавания Новосибирского городского совета спортобществ
Ко мне обратился врач Коновалов из Новосибирска… Предложение его полезное и заслуживает внимания,
3. Фирсов»
* * *
«Научному руководителю Института экспериментальной биологии и медицины, лауреату Ленинской премии, профессору Е. Н. Мешалкину
…Новосибирский научно-методический совет при областном спортивном союзе обращается к вам с просьбой оказать научному сотруднику вашего института Е. Д. Коновалову содействие в предоставлении ему командировки сроком на пятнадцать дней для проведения натурного эксперимента на реке Енисей.
Е. Д. Коновалов в области теории и практики плавания имеет богатую эрудицию, и мы не сомневаемся, что его многолетние наблюдения и большой жизненный опыт найдут реализацию в его труде и будут весьма полезны для населения.
Председатель научно-методического совета, доцент, кандидат медицинских наук – С. Баранов.
Ученый секретарь, кандидат педагогических наук – П. Войтик»
* * *
Е. Н. Мешалкин – Е. Д. Коновалову:
– Затея связана с риском для жизни. Я могу дать «добро» на эту поездку лишь в случае, если ты обо всем расскажешь Гале.
Е. Д. Коновалов – Е. Н. Мешалкину:
– Это совершенно исключено. Галя ничего не должна знать до моего возвращения с Енисея, иначе за это время она или поседеет, или вообще меня не отпустит.
(Справка автора: Галя – жена Коновалова.)
3
Познакомившись па берегу реки с путевым мастером Лазаревым и договорившись, что тот доставит его на лодке до первых больших бурунов, Коновалов спросил:
– Когда мы сможем отправиться?
Он ждал, что мастер, заинтересовавшись необычным экспериментом, скажет: да хоть сейчас! Сам Коновалов, во всяком случае, готов был потягаться силами со знаменитым порогом действительно хоть сейчас.
– С покосу я только что, – сказал Лазарев, – а через порог идти на свежую силу надо… Пообедаю, отдохну, и двинемся.
Он поднял голову, посмотрел на солнце.
– Где-нибудь часов в семь…
И пригласил:
– Отобедаете со мной?
Коновалов поблагодарил и сказал в топ мастеру:
– Через порог идти на пустой желудок надо.
Он решил использовать свободное время для того, чтобы пройти вдоль порожистого участка по берегу, посмотреть на Енисей со стороны. Такая, xoтя бы поверхностная, рекогносцировка не будет лишней.
Водоворотная зона на Казачинском пороге тянется на добрых три километра, и река тут была белой от злости. Она ежесекундно выворачивала всю себя наизнанку. Мириады брызг то и дело взлетали и падали, взлетали и падали, и каждая оставляла после себя в воздухе невидимый след. Сотканная из этих следов кисея висела над клубящейся рекой, чуть смягчая, как бы притупляя разносящийся окрест шум.
Ветра не чувствовалось, но какое-то движение воздуха, по-видимому,
– Ничего себе порожек! – подытожил вслух свои впечатления Коновалов.
Однако до Модестова камня, как здесь называют главный гребень, о который еще в начале века разбился купеческий пароход «Модест», он не дошел: на пути встала скала. Можно было, конечно, взобраться на нее, но Коновалову не хотелось тратить силы. Впоследствии он пожалел об этом и даже подумал, что, если бы удалось дойти до гребня и увидеть с берега всю чудовищную вакханалию, он, пожалуй, и не сунулся бы в нее.
Но такие мысли пришли потом, когда поздно уже было отступать; а сейчас, во время рекогносцировки, он смотрел на остервенелое буйство воды лишь издали. Внимание его переключилось на караван груженных лесом самоходных барж – они остановились по ту сторону Модестова камня в ожидании буксира: самостоятельно пройти через порог – кишка тонка.
Ложе Енисея – сплошь, на всем протяжении – каменное и опускается с таким уклоном (падение от истока до устья – без малого полтора километра), что река мчится в пять раз быстрее, чем, например, Днепр. Да и массу надо учесть: Енисей ежегодно сбрасывает в Карское море столько воды, сколько по тому же Днепру протекает за десять лет.
Огромный поток, свободно и стремительно скатывающийся по каменному руслу, стискивается вдруг скалистыми берегами, а со дна поднимается каменная гряда: Казачинский порог. Течение набирает невероятную мощь, без буксира здесь проходят лишь четыре пассажирских теплохода из всего енисейского флота.
Между тем баржи, за которыми наблюдал Коновалов, от самой последней до головной, были скреплены тросами, а головная, в свою очередь, «держалась» за корму буксирного судна, которое, наверно, раза в два больше каждой из барж. На черном борту его белело: «Енисей».
Судно медленно двинулось вверх по течению. Из толстой трубы вырывались клубы густого дыма, стелились над водой. Машины, как видно, работали в режиме полного хода.
И тут Коновалову захотелось протереть очки (он их и протер-таки): от острого носа «Енисея» тянулся вперед, вверх по течению, едва различимый отсюда трос. Он висел над кипящими бурунами, подрагивая от напряжения, и плевки разъяренного потока перелетали через него, точно белые теннисные мячи через разделительную сетку. Он тянулся вперед, вверх по течению, и там, далеко впереди, на береговой излучине, Коновалов разглядел вкопанную в землю чугунную тумбу – к ней и был прикреплен неимоверно длинный трос.
А на палубе буксирного судна, в носовой части, стояла лебедка с машинным приводом. Коновалов ясно различил контуры барабана, па который метр за метром наматывалась подрагивающая над бурунами стальная нить.
Выходит, «Енисею» не хватало для проводки каравана своих сил (да и самоходки тоже машин не останавливали), и он помогал себе, подтягиваясь вверх по канату. Подобные буксиры, вспомнил Коновалов, имеют специальное название: туеры. Они применяются на реках с очень быстрым течением. В СССР тяга с помощью туера сохранилась лишь на Енисее – точнее, здесь, на Казачинском пороге.