Шалая любовь моя
Шрифт:
– Не могу. – Она слабо содрогнулась. – Не могу, Майкл… По-моему, я сошла с ума.
Словно издали до нее долетел его смех – восхитительный звук. Майкл медленно двигался в ней, наполняя ее своим тяжелым присутствием, требовательно предъявляя на нее свои права.
– Дорогая, посмотри на меня, – хрипло шептал он. – Следуй за мной, я хочу подарить тебе это.
Удивленная, оглушенная, Лейси цепко обнимала его. Его глаза сияли, как серебряные огни, требуя отдаться ему всей душой, подтвердить его право на обладание. И тотчас же последний рубеж ее сопротивления
– Майкл, до тебя это было только один раз. На переднем сиденье «Бьюика», с мальчиком по имени Бобби Салливан, когда мне было семнадцать. Мы выпили целую полудюжину пива, и все было просто ужасно, – дрожащим голосом поведала Лейси, радуясь, что наконец-то избавится от недомолвок. – Поэтому я бегала от, ну, близости, как от огня, пока… пока не встретила тебя.
– Я знаю, любимая. – Его жесткие губы осыпали поцелуями ее подбородок и горло. – Твой отец мне сказал.
– Папа тебе сказал?! Майкл, да он-то откуда знает?
– Одна из твоих сестер сказала матери. О Боже, сладкая моя, неужто нельзя поговорить после? Это меня с ума сведет.
И, пока уста их не сомкнулись, пока они не устремились в бескрайние просторы вселенной, не ведающие хода времени, пока тела их не сплелись, Лейси поспешила выдохнуть слова любви и ждала ответного признания. Но не услышала, ибо его ответ растворился в упоительном, беззвучном торжестве плоти, словно они соединялись в самый первый раз. И в момент наивысшего блаженства ее собственные крики потонули в хриплом реве Майкла, полном экстаза полнейшего слияния тел и душ.
Позже, когда ее возлюбленный погрузился в мирное забытье, успев лишь пробормотать, что сможет выспаться впервые за много дней, Лейси продолжала лежать, глядя во тьму. Она играла золотой цепочкой Майкла, поглаживая его сильную руку. И чувствовала, как прочной несокрушимой стеной ее окружают его мужская сила и уверенность в себе.
«Ну, и что же ты натворила на сей раз, Лейси Кингстоун?» – вдруг поинтересовался внутренний голос, напомнив ей о завтрашнем дне, и что сделано для того, чтобы уничтожить Майкла Эскевария окончательно и бесповоротно.
«Бросай все и беги! – подсказал чертенок. – Выскользни потихоньку, пока все хорошо, как в Талсе. И никогда не возвращайся. Только так можно выпутаться из этой передряги!»
Лейси испытывала сильное искушение сделать так, как подсказывает чертенок, но ее крепко держали сильные руки Майкла, а его крупное, могучее тело прижимало ее к кровати, удерживая на месте.
Когда же она пошевелилась, Майкл лишь еще крепче прижал ее к себе, не просыпаясь, а его губы проронили одно-единственное слово: «Моя».
Вот и все.
22
Лимузин Майкла Эскевария «Серебряный призрак» подкатил к выстроенному в греческом стиле зданию Верховного суда Нью-Йорка ровно без пяти двенадцать, остановившись прямо перед серой мраморной лестницей здания, у знака «Стоянка запрещена».
Эдуард, выглядящий щеголем
– Лейси, вернись немедленно! – рявкнул председатель совета директоров вслед невесте, бегом устремившейся ко входу.
Бывшая модель Лейси Кингстоун едва-едва успела ступить на лестницу, когда на нее набросились двое телеоператоров, молодая женщина с микрофоном в руках, украшенным логотипом программы новостей, и фотограф из «Нью-Йорк дейли ньюс». Молодая телерепортерша подоспела первой.
– Мисс Кингстоун? – крикнула она, тыча микрофон в лицо Лейси, прыгающей через две ступеньки. – Это правда, что вы хотите сделать заявление для прессы, что вас силой заставили выйти за мистера Эскевария, пытающегося таким образом избежать обвинения в принуждении к близости?
– Нет, отстаньте! – отмахнулась Лейси, пытаясь на бегу дотянуться до «молнии» на спине шелкового платья цвета слоновой кости, с элегантными рукавами и пышной плиссированной юбкой. – Ничего не будет, все отменяется! – С этими словами она устремилась к вертящимся дверям суда.
– Лейси! – донесся из-за спин телеоператоров властный голос председателя совета директоров, проворно взбирающегося по лестнице. В руках он держал пальто и шляпку с фатой, украшенной мелким жемчугом. – Надень это!
– Не прикасайся ко мне! – завопила в ответ Лейси, дрожа от негодования. По дороге в Верховный суд Майкл пытался вынудить ее надеть пальто и крохотную диоровскую свадебную шляпку. А перед тем они едва не подрались дома из-за пояса с подвязками и кремовых шелковых чулок с вышитыми на них маргаритками цвета слоновой кости. Кончилось тем, что Майкл сам надел все это на нее чуть ли не силой.
– Оставьте меня в покое! – взвизгнула Лейси, отпихивая с дороги фотографа. Телерепортерша, не отстающая от нее ни на шаг, каким-то образом ухитрилась втиснуться за Лейси вместе с микрофоном, когда двери уже поворачивались.
– Это правда, мисс Кингстоун, – пропыхтела репортерша, с трудом просовывая перед собой микрофон, – что вы наняли «Гаррисон Поттс промоушнз» из Бостона для организации торжества в бюро судьи Марковица? А панк-рок группа «Язва желудка» обеспечит музыкальное сопровождение церемонии?
Но Лейси лишь удивленно охнула, получив удар дверью по каблуку. «Должен же быть какой-нибудь выход!» – твердила она себе, но ничего путного в голову не приходило. И винить во всем надо только себя.
– Послушайте, – сказала она репортерше, – давайте я повернусь, вы мне застегнете «молнию», а я подержу ваш микрофон.