Шальная музыка
Шрифт:
Антон задумался:
— Нет, Костя, не напрасно. Если Чуносов виноват в смерти Зуева, с сегодняшнего дня он уже крепким сном спать не будет.
— А если не виноват?
— Тогда пусть спит спокойно…
В следственную комнату внезапно вошел Петр Лимакин. Поставив возле стола портфель, он устало сел на привинченный к полу стул для подследственного и улыбнулся:
— Допрашивайте…
— Чувствую, Ричард Зубенин чем-то порадовал, — сказал Антон.
— Угадал. Синий, в красную крапинку, мужской носок нашелся. Правда, Ричард оттирал им госномера «Жигулей» от засохшей грязи и основательно испачкал, но по внешнему виду сходство с носком Зуева
Бирюков подал Лимакину протокол допроса Полячихина. Следователь внимательно прочитал его, положил в портфель и спросил Бирюкова:
— Как Чуносов?..
— Или не виноват в смерти Зуева, или догадывается, что улик у нас нет, — ответил Антон. — Ричард ничего о нем не рассказал?
— Совершенно. Вот о Труфанове добавил, что Владик крепко-накрепко наказывал, чтобы молчал о «прокате» автомашины.
— Неужели все-таки Зубенин не спросил, куда Труфанов ездил?
— У Ричарда один мотив… Мол, у Владика где-то в Заельцовке есть приличная дама и у нее будто бы Владик ночь провел. Надо допрашивать самого Труфанова.
Костя Веселкин поднялся:
— Сейчас узнаю, когда он освободится.
Вернулся Костя быстро и с огорчением сообщил, что у Труфанова случился сердечный приступ. По словам врачей, до завтрашнего утра ни о каком допросе не может быть и речи.
Глава XIX
Расследование любого преступления — дело, по существу, творческое, и, как во всякой творческой работе, здесь заранее не разложишь все по полочкам, не угадаешь, когда тебя осенит светлая мысль, а когда, несмотря на мучительные старания, будешь сутками топтаться на месте. Многое, конечно, зависит от целеустремленной сосредоточенности, повышенной наблюдательности, от стечения обстоятельств, а порою даже от счастливого везения.
При расследовании убийства Зуева Лимакину с Бирюковым «повезло» в том смысле, что подозреваемые были очень кстати задержаны за другие преступления. Труфанов привлекался к ответственности за содержание игорного притона с корыстной целью, а Чуносов — за неоднократное мошенничество, совершаемое к тому же по предварительному сговору группой лиц. Пришлось создать две следственно-оперативные группы. К Труфанову поехал Лимакин, а Бирюков — к Чуносову.
Жил «Прапор» с родителями-пенсионерами в небольшом частном домике. Едва участники следственной группы открыли калитку, из конуры возле крыльца выскочила здоровенная овчарка. С басовитым лаем она заметалась на цепи. По просьбе прокурора Никита Чуносов поймал собаку за цепь и запер ее в конуре.
Старики пенсионеры встретили неожиданных «гостей» растерянно. Сутулый, с седыми усами, отец мрачно глянул на щеголевато одетого сына и тяжело, с придыхом, сказал:
— Опять… Опять позор…
Худощавая, с морщинистыми руками мать сразу заплакала, уткнувшись лицом в снятый с головы ситцевый платок. «Прапор», поигрывая ухмылочкой, отвернулся от родителей.
Мебель в домике Чуносовых была более чем скромной. Стало ясно, что живут пенсионеры отнюдь не на широкую ногу, а их великовозрастный сын участия в ведении хозяйства не принимает. Как выяснилось из разговора со стариками, личного имущества, подлежащего описи, у Никиты нет, кроме одежды, среди которой следователь насчитал пять почти новых армейских рубашек защитного цвета без погон.
В присутствии понятых долго и тщательно искали в доме деньги или драгоценности, запрятанные игроком, выигрыши которого
— Там спрятана «ракета средней дальности»?
— Нет, ракету я продал американцам, а в сараюшке доллары заначил, — насмешливо ответил «Прапор».
— Что ж, будем искать валюту, — сказал Антон.
— Ищите назло врагам и на радость маме…
Большую половину сарайчика занимал наполненный доверху каменным углем ларь. Остальное пространство загромождали картонные упаковочные ящики, забитая старой обувью рассохшаяся кадушка да прочий житейский скарб, который уже вроде бы и в дело не годится и выбросить его жалко. На небольшом верстачке лежали слесарные и плотничные инструменты, необходимые в повседневном быту. На стенах висела отслужившая свое одежда, пригодная, пожалуй, только для укрывания овощных парников.
Дотошно осмотрели в сарайчике пол, стены, потолок; перебрали коробки, обувь в кадушке, но тайника так и не обнаружили. Напоследок следователь стал перетряхивать развешанную по стенам негодную одежду и вдруг из потайного внутреннего кармана плюшевой женской жакетки вытащил небольшой, перевязанный крест-накрест тонким шпагатом целлофановый пакет. Вместо «долларов» в пакете оказались самые настоящие советские деньги в крупных купюрах. Насчитали их ровно пять тысяч рублей. Когда следователь с понятыми стал писать протокол выемки, Чуносов усмехнулся.
— Можете шабашить, сыщики. Больше, хоть лбы разбейте, ничего не найдете.
В этой фразе Бирюкову показалось что-то расчетливое. Антон попытался сосредоточиться, но отвлекал надсадный собачий лай, доносившийся из конуры. Догадка мелькнула внезапно. Обращаясь к прокурору, Антон предложил:
— Давайте в собачьей конуре посмотрим…
Прокурор предложение поддержал. По его требованию Чуносов-старший, ухватив за ошейник, с трудом перетащил овчарку в сарайчик.
Бирюков со следователем легко переставили конуру в сторону и осмотрели место собачьей лежанки. На голом пятачке земли ничего примечательного не было. Попросив у старика Чуносова лопату, Антон попробовал копать землю и сразу почувствовал, что в середине пятачка земля мягче, чем по краям. Через минуту он вырыл круглую металлическую банку из-под селедки и отогнув прижатую крышку, достал из банки красно-белый пакет, рекламирующий сигареты «Мальборо». В пакете были завернуты похожий на наган самодельный пистолет с пузатым набалдашником глушителя на конце ствола и ополовиненная коробочка патронов для малокалиберной винтовки.
Прокурор, взяв из рук Бирюкова пистолет, стал осматривать его. Антон, заметив краем глаза, как «Прапор» напружился, быстро шагнул к нему. В тот же миг Чуносов рванулся к калитке, но, запнувшись за мгновенно подставленную Антоном ногу, со всего маха вытянулся на земле.
— Ну вот!.. — с упреком сказал прокурор. — Дорогой костюм напрасно испачкал.
— Придется «браслеты» применить, чтобы не фокусничал, — хмуро добавил следователь.
После завершения всех юридических формальностей Никиту Чуносова увезли из дома в наручниках. Ни ссутулившийся еще сильнее отец, ни беспрестанно плачущая мать не вышли его проводить.