Шальная звезда Алёшки Розума
Шрифт:
Теперь же он с интересом разглядывал в окно кусок улицы. «И это столица?» — изумился Матеуш. Дома деревянные, торчат как попало, будто пьяные пейзане, улицы кривые, заборы не образуют единый ровный строй, а тоже все разные: кто выше, кто ниже, и стоят не в линию. Дороги мощены не камнем, а брёвнами.
Он вспомнил улицы Варшавы, ровный строй каменных домов, парки, дворцы, величавые костёлы, плотно подогнанную брусчатку под ногами. Москва же не город — деревня! И эти дикари, не умеющие навести порядок в собственной столице, будут диктовать его Отчизне, кого ей следует
Чувствуя, как плещутся в дуще презрение и ненависть, Матеуш отошёл от окна.
– ------------------
[86] Цифирь — способ шифрования, в котором вместо букв используются цифры.
Утром за завтраком Маньян сам начал разговор.
— Граф описал мне в общих чертах вашу затею и хочет, чтобы я помог её исполнить. Какую помощь вы желали бы получить?
— Для начала расскажите мне про принцессу Елизавету.
— Елизавета — дочь царя Петра и его второй жены Екатерины. Родилась до брака и потому, а ещё из-за низкого происхождения матери, не воспринимается как серьёзная претендентка на корону. После смерти последнего царя клан князей Долгоруких, что был тогда в фаворе, даже не рассматривал возможность возведения её на престол.
— Из-за того, что она незаконнорожденная?
— Ну, официально-то по русским законам она не считается незаконнорожденной, поскольку во время брачной церемонии родителей Елизавету с сестрой «привенчали». Этот обряд признаёт законность рождения и даёт полные юридические права, в том числе и наследования. Кроме того, обе царевны упомянуты в тестаменте своей матери, как следующие после Петра Второго претендентки на престол. Документ сей на момент смерти молодого государя оставался в силе, потому как тот завещания по себе не оставил.
— Тогда почему на престоле оказалась не она?
— С одной стороны, на дурной роток не накинешь платок — одно дело закон, а вовсе другое — молва. Старая аристократия, которую сильно потеснила худородная петровская знать, от души презирает «отродье портомои», как прежде презирала её матушку… Но, главным образом, дело тут в самой Елизавете. — Маньян досадливо поморщился, и Матеуш взглянул на него удивлённо. — Она ведёт себя неподобающе особе царской крови. Принцесса с семнадцати лет предоставлена сама себе, никакой родни, кроме тёток и дядьёв с материнской стороны, у неё нет. А те, даром что нынче графы, крайне низкого происхождения и влияния на неё не имеют.
— И что с того? — не понял Матеуш.
— А то, что Елизавета слишком смела в поступках, за которые любую дворянскую девицу ждала бы монастырская келья. — Взглянув в его недоумевающее лицо, Маньян вздохнул и пояснил уже без экивоков: — Елизавета бойка, весела и изумительно хороша собой. Она сводит мужчин с ума и с жадностью вкушает плод своей неотразимости. Или, как здесь говорят, «знает в любви всё, чему её не учили».
— Царственная потаскушка. — Матеуш скривился от отвращения. — Впрочем, чего ждать от дочери бесноватого царя и полковой шлюхи!
— Я бы
— Что такое «Тайная канцелярия»?
— Оплот политического сыска. Она занимается преступлениями против государства и государя. А хула на царицу и её фамилию[87] здесь почитается тяжким преступлением, за которое любой, в том числе и иностранец, может оказаться в Сибири, а то и вовсе на плахе.
Маньян сам разлил по чашкам кофий, отхлебнул из своей, на миг зажмурился от удовольствия и продолжил:
— Елизавета не властолюбива. И хотя на трон прав имеет больше, нежели царица Анна, никаких попыток заполучить его не делала. Всего более её волнуют наряды, балы и кавалеры, которых она даже не пытается скрывать от общества. Но тем не менее Её Величество смотрит на неё, как чёрт на попа, и, кажется, спит и видит, как бы отправить в монастырь. Не так давно Анна услала из Москвы в дальний гарнизон любовника Елизаветы, некоего гвардейца по прозванию Шубин, за то, что тот слишком уж вольно рассуждал, что-де именно его возлюбленная должна наследовать умершему царю. Сказывают, и сама Елизавета была в шаге от монашеской кельи, но всё же царица не решилась её тронуть, должно быть, опасаясь волнений. Мне кажется, пока она не слишком уверенно чувствует себя на троне.
— А что, если бы её постригли, могли и впрямь случиться волнения?
Маньян пожал плечами.
— Трудно сказать наверняка. Как я уже говорил, придворные и дипломаты цесаревну презирают, но гвардия в России, как мне кажется, уже начала осознавать свою силу и всё больше становится тем, что англичане называли «kingmaker» — делатель королей. В среде же гвардейских солдат и нижних чинов она весьма популярна.
— И как вы полагаете, эта самая гвардия могла бы посадить Елизавету на трон?
— Если бы нашёлся вождь, уважаемый в гвардейских полках, думаю, он смог бы составить комплот[88] в её пользу.
— Это умозрительное рассуждение или такой вожак в самом деле имеется? Уж не тот ли гвардеец, которого сослали в глушь?
— Ну что вы! — Маньян улыбнулся. — Шубин — мелкая сошка, прапорщик. Да и рода хоть и шляхетского, но незнатного. Куда ему революции учинять!
— Принцесса столь неразборчива, что крутит амуры с человеком из низов?
— Мне кажется, это-то и эпатирует всего больше местную публику. Если бы она выбирала в любовники князей из Рюриковичей, на это смотрели бы гораздо снисходительнее.
— И кто у неё нынче ходит в амантах?
— Пока таких слухов до меня не доходило. Я, признаться, впрямую и не интересовался, но, если вам угодно, могу узнать.
— Узнайте, мсье Габриэль. Как вы полагаете, у меня есть шанс вскружить этой даме голову?
Маньян внимательно взглянул на Матеуша, словно и впрямь хотел оценить его стати и шансы на амуры с цесаревной, и кивнул.
— Думаю, такое вполне возможно.
— Значит, мне понадобится ваша помощь — вам придётся ввести меня в здешнее хорошее общество.