Шрифт:
В камине уютно потрескивали поленья. В подсвечниках оплывали свечи. За окном стонал ветер. В окно заглядывала ущербная луна. Я отложила вязание. Посмотрела поверх очков на внучку. Девочка сосредоточенно тасовала колоду. Раскладывала карты. По моим подсчетам, в десятый раз. Пасьянс упорно не желал сходиться. Внучка не сдавалась.
– На кого гадаешь? – с улыбкой спросила я.
Она зарделась, отвела глаза. Значит, мое замечание попало в точку. Какой-то юный шалопай пленил девичье сердце.
– Ни на кого, – внучка отложила карты, вздохнула, мечтательно посмотрела на огонь. «Томится» – догадалась я.
– Бабушка, а ты кого-нибудь
– Любила? Не знаю. Любовь – слишком громкое слово. Но влюблялась, это уж точно.
Глаза юной озорницы заблестели, щеки порозовели.
– Расскажи, расскажи, ну, пожалуйста.
– Ну, хорошо. Только обещай сидеть тихо и не перебивать, – я погрозила внучке пальцем.
– Обещаю, бабушка, обещаю, – она радостно захлопала в ладоши.
– Я была не намного старше, чем ты сейчас…
_________________________________________________________________________
«Ярмарка ослепляла буйством красок, оглушала шумом и многоголосьем. Мы миновали хозяина шапито, громко зазывавшего публику на «невиданное представление». Прошли мимо палатки чревовещателя, сулившего «поведать будущее». Протиснулись сквозь очередь на чертово колесо. Толпа недовольно зашумела, и я потеряла державшую меня руку.
– Папа, папа, – я обеспокоено оглядывалась по сторонам, встала на цыпочки, пытаясь разглядеть седую курчавую голову отца. Куда мне, с моим-то ростом.
– Дьявольское отродье, – злобно прошипел кто-то в очереди.
Я пропустила оскорбление мимо ушей. Привыкла за семнадцать лет.
– Я здесь, дочка, – большая теплая ладонь накрыла мою руку.
– Ну, наконец-то.
Мы шли дальше, оставив позади палатку со сладостями, взятую в кольцо детишками. Один карапуз смотрел на нас, распахнув голубые глаза и приоткрыв рот. Леденец на палочке был забыт. Когда мы подошли ближе, я легко потрепала его по пухлой щечке. Малыш заливисто рассмеялся.
– Пошла прочь, – шикнула мамаша, дернув ребенка за руку. Малыш заревел. Удаляясь, я слышала, как женщина распекает сына, рассказывая, что такие, как мы, воруют детей. Какая глупость. Отец ободряюще сжал ладонь. Я улыбнулась в ответ.
Ярмарка осталась позади, послышалось лошадиное ржанье, стук копыт, запахло навозом. Вот и он. Мы остановились, как по команде. У меня перехватило дыхание. Красавец! Черный круп лоснился на солнце, нервные ноздри втягивали воздух. Он был в загоне один. Не щипал мирно траву, как другие лошади, а нервно перебирал тонкими ногами, затравленно озираясь по сторонам: «Как бы сбежать». Я повернула голову. Глаза отца заблестели. Как хорошо я знала этот взгляд.
– Папа, нет. Ты слышишь? – Я дернула его за рукав.
– А? Что? – Он словно очнулся от глубокого сна.
– Оставь эту идею, папа.
– Ты о чем, дочка?
«Кого ты пытаешься обмануть, отец. Я слишком хорошо тебя знаю».
Подъехала группа людей. С большого каурого жеребца спешился всадник, подошел к остальным, что-то коротко произнес. Легко перемахнул через ограждение. Я ахнула. Жеребец занервничал, фыркнул. Мужчина медленно приблизился, протянул кусочек сахара на раскрытой ладони, что-то нашептывая, чтобы успокоить животное. Жеребец взял губами лакомство, но смотрел настороженно, готовый в любой момент убежать. Хоть я и следила, не мигая, но упустила момент, когда мужчина взлетел на спину животного. Тот заржал, встал на дыбы. Всадник удержался. Жеребец носился по загону, как бешеный, подбрасывал
– Граф, – прошептал отец.
Я еще долго оглядывалась.
Когда все в таборе улеглись, я раскинула карты. «Богадельня» не сулила ничего хорошего. Так я и знала. Выскользнув из кибитки, крадучись направилась к кибитке отца. Всхрапывали кони, догорали костры, ночь щедрой рукой рассыпала по небу алмазное крошево звезд.
– Значит, завтра.
Мужчины сидели вокруг костра. Я спряталась за повозкой. Отсветы умирающего огня играли на склоненных лицах, искажая знакомые черты. Отец, Азат и Роман. Все в сборе. Они с таким упоением обсуждали детали завтрашней операции, что не замечали ничего вокруг. Отец пыхтел трубкой, Азат рисовал палочкой на земле. Я вспомнила высокого наездника в черном. Такой своего не отдаст. Безумцы. Я неудачно переступила с ноги на ногу. Под ногой хрустнула ветка.
– Кто здесь? – поднял голову отец.
Я метнулась к своей кибитке.
Азат нагнал меня на полпути. Схватил за руку, развернул, прижал к себе.
– Да как ты смеешь, – прошипела я, – немедленно отпусти.
– Если твой отец узнает, что ты подслушивала, тебя накажут. Так что ты выберешь? – он тихо рассмеялся. Такая самоуверенность меня злила.
От его рубашки пахло табаком, потом и лошадьми. Мне пришлось задрать голову, чтобы заглянуть в лицо. Я намеревалась облить Азата своим презрением. Но он впился в мои губы. Я смогла только жалко пискнуть.
– Азат, кто там? – послышался голос отца.
– Никого, Тагар. Спокойной ночи.
– Спи крепко, Азат, – шаги отца удалялись.
– Отпусти меня, слышишь, – я пыталась вырваться.
– Когда ты будешь моей, Рада? Сколько ты еще будешь меня томить? Одно твое слово, и твой отец благословит нас хоть завтра, – он шептал, лаская губами шею.
Я обмякла, и Азат ослабил хватку. Я резко присела и, выскользнув из цепких объятий, бросилась бежать. Запрыгнув в кибитку, которую делила с сестрой, упала на кровать. Воздуха не хватало, обезумевшее сердце колотилось. Рванула блузку, провела рукой по губам, хранившим вкус поцелуев Азата. Еще немного и кто знает, может, я бы сдалась. Азат стал слишком опасен. Моя крепость грозила рухнуть. Ну, нет. Я не собиралась рожать детишек и стирать пеленки. Я не хотела жить, как другие женщины в таборе. Мне всегда хотелось большего. Я томилась смутными желаниями, которые не могла облачить в слова. За раздумьями я уснула.
День казался бесконечным. Люди шли один за другим, не оставляя мне времени, чтобы перевести дух. «Когда отелится Зорька? Скоро ли ждать заморозков? Кто украл у меня телегу?» Каждый думал, что я волшебница. Стоит мне только бросить взгляд в карты, как я тут же дам ответ. Не будешь же каждому объяснять, что карты не дают однозначных ответов? Они лишь могут указать путь, направить, а дело человека решить – доверять картам или полагаться на самого себя. Когда наплыв посетителей поредел, я поднялась со стула, чтобы размять затекшие от долгого сидения ноги. Выйдя из палатки, глотнула свежего воздуха. Закатное солнце стекало за горизонт, окрасив небо во все оттенки красного.
Конец ознакомительного фрагмента.