Шалтай–Болтай в Окленде. Пять романов
Шрифт:
Снаружи какой–то прохожий остановился, чтобы осмотреть одну из машин. Но Эл не шелохнулся, он неподвижно сидел на стуле.
— Этот участок, — говорила миссис Лейн, — находится в центре Окленда, за Десятой улицей. В настоящем деловом районе, где не так уж много участков. Я имею в виду, он не входит в ряд стоянок для подержанных автомобилей.
— Понимаю, — сказал он. А потом, выпрямившись на стуле, добавил: — Я вам вот что скажу: я тут обдумывал совершенно иное направление бизнеса. Новую возможность для бизнеса, открывшуюся мне уже после того, как я с вами разговаривал.
С сомнением глянув на него, она уточнила:
— Вы имеете
— Да, — сказал он.
Какое–то время она его разглядывала. Потом сказала:
— Боже мой…
— Это совсем другое направление, — сказал он. — Я как раз сидел и обдумывал его.
— Вы еще не приняли решения, — сказала она. — Окончательного.
— Не принял, — признался он.
— Мистер Миллер, — начала она, — я не имею ни малейшего понятия, о каком таком новом направлении вы толкуете. Знаю, однако, что вы можете взяться за него и добиться классных результатов; это я понимаю. Но я таки обращаю ваше внимание, что продажа подержанных автомобилей — это то, чем вы какое–то время занимались, и, по–моему, это, вне всякого сомнения, и есть та профессия, которую вы выбрали. — Она осеклась; теперь она не выглядела уверенной; казалось, она пытается прощупать его, что–то из него вытянуть. Было очевидно, что упоминание о новой возможности для бизнеса сбило ее с толку. Она продолжила: — Мне бы хотелось отвезти вас к упомянутому участку, если вы мне позволите. Для меня это предложение всегда останется в силе. Я всегда буду готова это сделать.
— Понимаю, — сказал он. — Спасибо.
Она посмотрела на него с выражением, которое можно было счесть едва ли не встревоженным, и сказала:
— Вы себя ничем не свяжете. Уж это точно, мистер Миллер. — Открыв сумочку, она принялась в ней рыться. — Я хочу, чтобы вы выбрали самое правильное. Очень многие люди на этой стадии поступают неправильно. При переезде. Это ведь такое большое дело. Они не знают, как с ним управиться, и беспокоятся; у них возникают дурные пред–чув–ствия. — Последнее слово далось ей с трудом.
— Полагаю, они бросаются на первое, что подвернется, — услышал он собственный голос.
Но это было не более чем поверхностным замечанием; по–настоящему его теперь это не заботило. Он по–прежнему думал о Хармане.
— От такого рода решения зависит вся ваша жизнь, — сказала миссис Лейн. — Я всегда говорю это своим клиентам. Они этого не понимают, несмотря даже на то, что расхлебывать это в грядущие годы придется им самим. Я в этом отношении знаю о них больше: повидала это за почти четырнадцать лет, как являюсь официальным брокером по недвижимости в штате Калифорния. Сейчас многие приобретают с моей помощью какую–нибудь собственность, рассматривая это как способ заработать деньги или сделать инвестицию… и это изменяет их жизни. Они становятся не такими, как прежде. Я могла бы приводить вам примеры один за другим, но знаю, что вы, мистер Миллер, в высшей мере умный человек, и поэтому мне нет необходимости вдаваться в подробности. Просто подумайте о том, как вы познакомились с мистером Фергессоном и как это сделало вас другим человеком.
Голос у нее был негромким и серьезным, он совсем не походил на голос продавщицы; он как бы вновь очутился в ее офисе, слушая ее материнские увещевания или что там она ему преподносила. Чем бы это ни было, оно не имело никакого отношения к общепринятым деловым переговорам, цо крайней мере, к тем, которые он видел между белыми.
— Полагаю,
Миссис Лейн закрыла свою сумочку, но продолжала вертикально держать ее у себя на коленях обеими своими большими и до странности светлыми руками. Какие необычные у нее кисти, заметил Эл Миллер. Почти как у мужчины. Они, казалось, разбираются во всем, как будто в них задействованы все возможные мышцы и сухожилия, требуемые для того или иного умения. Как будто ее кисти везде побывали, все испробовали. И какие же они морщинистые. Во всем остальном она была гладкой; у нее была плоть, кожа молодой девушки. Теперь она сняла куртку. Он снова обратил внимание на ее оголенные руки. Она вроде бы даже и не потела. Удивительно, подумал он. И, вернувшись к кистям… по текстуре, цвету, размеру они не вязались со всем остальным. Кисти поступили к ней на службу, решил он. Ладони у нее были едва ли не розоватыми. Кожа там, подумал он, очень толстая, почти как выделанная кожа теленка. И очень сухая.
Изучая его своими большими дымчатыми глазами, она сказала:
— Вижу, здесь побывал кто–то из тех, кого я знаю. Возможно, вы в своем офисе испытываете те же самое, что и я в своем; вы можете обозревать улицу и, когда никто к вам не приходит, смотреть на нее просто из любопытства. Не мистер ли Харман заезжал сюда недавно в своем «купе–девилль», после нашего с вами разговора?
Услышав это, он кивнул.
— Я его знаю, — сказала миссис Лейн. — Позвольте вас спросить… — Прерывающимся, озабоченным голосом она сказала: — Не с ним вы собираетесь испробовать новую возможность для бизнеса?
Эл Миллер издал звук, который нельзя было истолковать ни как «да», ни как «нет». Теперь он полностью пробудился. Значит, миссис Лейн знает Хармана; это его оживило и заинтересовало. Не забывал он и об осторожности.
— Из вашего тона я заключаю, — сказала она, — что вы разговаривали с мистером Харманом и именно его имели в виду, когда сказали, что вам представилась новая деловая возможность после того, как вы виделись со мной в моем офисе. Что ж, хочу вам кое–что сказать. — Теперь, показалось ему, она выглядела по–настоящему немного испуганной. Она облизнула губы, помедлила, стиснула свою сумку обеими руками и поерзала на стуле. — Стул у вас какой–то маленький, — сказала она.
— Так и есть, — согласился он.
— Я знаю его, — сказала она, — где–то около пяти лет. Естественно, я много чего слышу. Это мой бизнес. Он все время обращается к моему бизнесу, бизнесу с недвижимостью. Купля–продажа, как говорится. Занимается многими вещами. Мастер на все руки, что называется.
— Понимаю, — сказал Эл.
— У него много… — Она остановилась. Потом, с неожиданной широкой улыбкой, показывающей ее украшенные золотом передние зубы, продолжила: — В общем, он не такой, как вы, мистер Миллер; я хочу сказать, его не тревожит, причиняет ли он миру зло.
Эл кивнул. Ее тон перестал быть мягким; в него проникли прямота и удивительная резкость. Харман ей и впрямь не по душе, осознал он. Ее чувства вышли наружу, потому что она не была лицемеркой. Она не могла притворяться, что ей кто–то нравится, если он ей не нравился.
— Вы считаете, — сказал он, — что мне следует держаться подальше от этого Хармана?
Теперь ее улыбка смягчилась, стала более задумчивой.
— Ну, — медленно проговорила она, — это, конечно, ваше дело. Может быть, вы знаете его лучше, чем я.