Шамал. В 2 томах. Т.1. Книга 1 и 2
Шрифт:
– А мне, черт подери, – раздраженно произнес Мак-Айвер.
– Но Мак, ты же зна…
– Только не начинай. И побольше содовой. – Локарт взял второй бокал, а Мак-Айвер встал, подошел к окну и выглянул наружу, ничего не видя перед собой. – Бедняга Кияби. Вот уж действительно хороший был мужик, таких еще поискать, хороший для Ирана и с нами был честен. За что они его убили? Безумцы! Руди «приказал» Дюку, «приказал» Марку – что это значит, черт побери?
– Только то, что возникли проблемы, но Руди с ними сумел разобраться. Фредди сказал бы, если бы у Руди не получилось; соображает он быстро и по-французски говорит свободно, так что нашел бы способ. Времени у нас хватало, даже хотя «они» и подслушивали, кто бы эти «они» ни были, черт бы их побрал, – сказал Локарт. – Может, там было как
На базу в Загросе жители деревни Яздек пришли на рассвете через день после возвращения Локарта из отпуска. Мулла их деревни получил приказ Хомейни начать восстание против «незаконного правительства шаха» и взять район под свой контроль. Мулла родился в этой деревне и хорошо знал горы, которые зимой снег запирал напрочь и куда можно было добраться лишь с большим трудом все остальное время в году. Опять же начальник полиции, против которого ему следовало вести восставших, доводился ему племянником, а Насири, директор вертолетной базы, тоже являвшийся мишенью для революционеров, был женат на дочери сестры его жены, которая теперь жила в Ширазе. Но что еще важнее, оба они были из племени Галезан, мелкой ветви кочевников кашкайцев, которое – много столетий назад – мирно осело здесь, вокруг этого крошечного перекрестка путей, и начальник полиции, которого звали Ничак-хан, был еще и их каландаром.
Поэтому мулла поступил правильно и посоветовался с Ничак-ханом, и хан согласился, что восстание против их наследственного врага шаха Пехлеви должно произойти, что, дабы отпраздновать революцию, каждый, кто пожелает, мог вволю палить из своего оружия по звездам и что с рассветом он проведет обязательную реквизицию чужеземного аэродрома.
Они пришли на рассвете. С оружием. Все мужчины, сколько их было в деревне. Ничак-хан вместо полицейского мундира был облачен в одежду своего племени. Он был гораздо ниже ростом, чем Локарт, крепкий, худощавый, с железной хваткой и неутомимыми стальными ногами, перепоясанный через плечо патронташем и с винтовкой в руках. По предварительной договоренности, Локарт в сопровождении Жан-Люка Сессона – по просьбе хана – встретил их у двух наспех сложенных из камней колонн, которые символизировали ворота базы. Локарт отдал честь и признал Ничак-хана правителем всей базы, оба каменных столба церемониально развалили, со всех сторон раздались радостные крики и шумная пальба в воздух. Затем Ничак-хан преподнес букет цветов Жан-Люку Сессону как представителю Франции, поблагодарив его от имени всех галезан-кашкайцев за помощь и поддержку, оказанную Хомейни, который избавил их от их врага, шаха Пехлеви.
– Хвала Аллаху, что этот самозваный великий царь царей, который святотатственно постарался возвести свою родословную к царям Киру и Дарию Великому, мужам гордым и храбрым, этот светоч арийцев, этот лакей дьяволов-чужеземцев сбежал, как размалеванная наложница от своего иракского паши!
Потом с обеих сторон были произнесены храбрые речи, начался пир, и Ничак-хан, рядом с которым восседал мулла, обратился к Тому Локарту, вождю племени иноземцев на «Загрос-З», с просьбой продолжать работать, как и раньше, при новом режиме. Локарт с серьезным видом дал свое согласие.
– Будем надеяться, что Руди и его ребятам повезло так же, как тебе в Загросе, Том. – Мак-Айвер опять повернулся к окнам, понимая, что ничего не может сделать, чтобы им помочь. – Дела становятся все хуже и хуже, – пробормотал он. Убийство Кияби ужасно, и очень скверный знак для нас, думал он. Как, черт побери, мне вывезти Дженни из Тегерана, и куда, черт побери, подевался Чарли?
От Петтикина не было никаких известий с утра вчерашнего дня, когда он улетел в Тебриз. От наземного персонала в Гелег-Морги они получали самые путанные сообщения: что Петтикина похитили и заставили улететь с «тремя неизвестными лицами», или что «три пилота иранских ВВС угнали 206-й и полетели на нем к границе», или что «эти три пассажира – офицеры высокого ранга, которые бежали из страны». Почему в каждой истории фигурируют три пассажира? – спрашивал себя Мак-Айвер. Он знал, что Петтикин благополучно добрался до аэродрома здесь, в Тегеране, потому что его машина все еще стояла там, хотя баки были пусты, стекла разбиты, радиола вырвана, а сама машина помята и
Весь день ему досаждали гневные кредиторы, телефоны не работали, телекс забился, потребовалось несколько часов, чтобы его очистить, а его встреча днем с генералом Валиком, который, как обещал Гаваллан, должен был еженедельно снабжать их наличными деньгами, оказалась полной катастрофой.
– Как только банки откроются, мы заплатим все, что должны.
– Ради бога, вы твердите это уже несколько недель, – холодно сказал Мак-Айвер. – Деньги мне нужны сейчас.
– Как и всем нам, – прошипел в ответ генерал, трясясь от злости, но остро ощущая присутствие иранских сотрудников в соседнем офисе, которые, конечно же, подслушивали. – Идет гражданская война, и я не могу открыть банки. Вам придется подождать. – Валик, бывший армейский генерал, был полным, лысеющим, смуглолицым человеком, в дорогом костюме, на руке – недешевые часы. Он понизил голос еще больше: – Если бы не эти идиоты-американцы, которые предали шаха и убедили его держать наши славные вооруженные силы в узде, у нас бы сейчас не было этого бардака!
– Я британец, как вам хорошо известно, и этот бардак вызвали вы сами.
– Британцы, англичане – какая разница? Это все ваша вина. Вы на пару предали нашего шаха и Иран, и теперь вам придется за это расплачиваться!
– Чем, интересно? – едко парировал Мак-Айвер. – Все наши деньги – у вас.
– Если бы не ваши иранские партнеры, особенно я, у вас бы вообще никаких денег не было. Энди не жалуется. Я получил телекс от моего досточтимого коллеги генерала Джавадаха о том, что на этой неделе Энди должен подписать новые контракты вместо «Герни».
– Энди сказал, что получил от вас телекс, в котором вы подтвердили свое обещание обеспечивать нас наличностью.
– Я обещал постараться. – Генерал с усилием подавил в себе гнев, Мак-Айвер был ему нужен. Он промокнул лоб платком и открыл свой портфель. Портфель был набит риалами – купюры большого достоинства, – но он держал его так, чтобы Мак-Айвер не мог заглянуть внутрь. Валик достал тонкую пачку банкнот и закрыл портфель. С большой тщательностью он отсчитал пятьсот тысяч риалов, около шести тысяч американских долларов. – Вот, – произнес он картинно, выкладывая риалы на стол и убирая остальные. – На следующей неделе я или один из моих коллег привезет еще. Расписку, пожалуйста.
– Благодарю вас. – Мак-Айвер подписал расписку. – Когда мы можем ожи…
– На следующей неделе. Если банки откроются, мы сможем погасить всю задолженность. Наше слово всегда твердо. Всегда. Разве мы не договорились о передаче вам контрактов «Герни»? – Валик подался вперед и заговорил еще тише: – Так, мне нужен специальный чартер. Завтра мне понадобится 212-й, где-нибудь утром.
– И куда лететь?
– Мне необходимо проинспектировать некоторые предприятия в Абадане, – ответил Валик, и Мак-Айвер заметил, как на лбу у иранца выступил пот.
– И как же я получу необходимое разрешение, генерал? Когда все ваше воздушное пространство теперь контролируют военные, и у нас…
– Не беспокойтесь насчет разрешения, просто подготовь…
– Если у нас не будет плана полета, заранее утвержденного военными, рейс будет незаконным.
– Вы всегда можете сказать, что обращались за разрешением, и оно было дано вам в устной форме. Что тут сложного?
– Во-первых, это противоречит иранским законам, генерал. Вашим законам. Во-вторых, даже если получено устное разрешение и вертолет покидает воздушное пространство Тегерана, все равно необходимо сообщить диспетчеру на следующем военном радиолокационном центре ваш регистрационный номер – все планы полетов регистрируются в главном штабе ваших ВВС, а там к вертолетам относятся с еще большей подозрительностью, чем в Управлении гражданской авиации, – и если у вас такого номера не окажется, вам прикажут сесть на ближайшей военной базе и прибыть в тамошний диспетчерский пункт. И когда вы там сядете, они встретят вас в большом раздражении – и правильно, – целой вооруженной толпой, мой вертолет арестуют, а всех пассажиров и экипаж отправят в тюрьму.