Шаман Увуй Хэдуна
Шрифт:
Не так-то проcто пройти незамеченным по селу в сторону леса даже перед наступлением ночи, тем более, в таком одеянии. Никогда Тумали не желал находиться на виду, но приходилось. Он ведь шаман, человек, который взял на себя ответственность за чужие судьбы и даже жизни. Потому и шёл к месту камлания и сейчас, и в другое время.
Отвечая лёгким кивком головы, а иногда и лёгким ударом колотушки о бубен, он поднимался по центральной улице к лесной роще, расположенной на небольшой возвышенности. Ему преградила путь женщина лет сорока, потомственная рыбачка Петрова. Она сказала:
–
– Я всё помню и знаю, Анастасия, – шаман приостановился. – Я всегда с теми, кто нуждается в помощи добрых духов. Но я вижу отсюда, что Валерий жив. Правда, сейчас идёт бой, и он не отходит своей гаубицы. Не тревожь его своими мыслями, они летят далеко и быстро.
– Не обижайся, Тарас, что я остановила тебя, но сердце моё болит.
– Пусть оно успокоится. Всё пока хорошо. Но больше никогда не останавливай кала на его пути. Этого делать нельзя.
– Прости! Я знаю, что в это время тебя нельзя называть даже по имени. Но я не могу… сердце разрывается на части.
– Везде по-разному, но меня останавливать не следует. Это правда. Всё будет хорошо, Анастасия. Успокойся!
Петрова, поклонившись Тарасу, поспешно направилась к своему дому. Да хранят Петрову и её семью добрые духи! Пусть они не скупятся на счастье и радость для людей. Не всё, конечно и в их власти, но можно и постараться…
Некоторые, из числа недавно приехавших в Увуй Хэдун, скептически смотрели ему вслед, не ведая того, что неверием своим навлекают на себя гнев таёжных духов, да и бытовых, которых вокруг немало. Их видит только тот, кому это дано. Не обязательно быть шаманом, чтобы заметить их и не посчитать галлюцинацией.
В лесу поздним вечером темнеет рано, а ночью, вообще, ничего не видно. Поэтому Тарас прихватил с собой большой электрический фонарь, повесил его на грудь. В руках он держал колотушку и большой бубен, на котором тайными рисунками и знаками была, по сути, изображена часть Мироздания – ближайшая Вселенная с планетой Земля. Путь по проторенной тропе был не таким уж длинным – около трёх километров. Правда, подниматься приходилось в гору.
Вскоре его путь почти в полных сумерках завершился. Тарас торжественно произнёс «здесь», поднял левую руку с бубном вверх и трижды ударил в него колотушкой, ударная часть которой была обшита коричневым войлоком. Ручка её, как водится, деревянная, полированная. На этом месте, на горной поляне, не так уж и давно камлал его отец. Оно осталось неприкосновенным и не изменённым. Никто бы не посмел что-либо здесь изменить или нарушить.
А у праздно шатающихся, нездешних людей подобные ритуальные площадки ничего, кроме страха, не вызывают. Неведомое и непонятное почти всегда порождает в несведущем, некомпетентном человеке волнение, связанное с опасением за собственную жизнь и своих родных и близких. И не напрасно. Разумный и осторожный всегда обойдёт странную поляну стороной и правильно поступит. Гнев не только злых, но и добрых духов бывает очень силён. Они не любят, не принимают и не понимают того, почему беспокоят их место встречи с шаманом посторонние люди. Это ведь не простое, а живое место.
Здесь,
Но прежде чем приступить к камланию, Тумали обложил место контакта с духами, «площадь трёх столбов» четырьмя кострами со всех четырёх частей света. Тарас с бубном осторожно и неторопливо вошёл в пространство общения, приблизился к центральному столбу. Осторожно ударил в бубен колотушкой. Этим жестом он попросил духов, чтобы они обратили внимание на его присутствие. Затих на мгновение, к чему-то прислушиваясь. Потом ударил ещё дважды.
Перенося тяжесть тела на левую ногу, пятясь назад, начал круговое вращение вокруг точки опоры. Под грохот бубна, с криками и прыжками, он образовал круг вокруг центрального столба, вошёл в созданное им пространство. Подобным приёмом пользуются и многие маги, но, конечно же, самые настоящие, а не телевизионные.
Совсем недалеко послышался крик филина, и Тумали продолжал камлать. Движения его были то плавными, то резкими, стремительными. Бубен тоже издавал разный звук. Порой Тарас падал на землю, затихал и вновь вскакивал на ноги и продолжал вести необычный разговор с духами. Прежде всего, он просил духам оказать помощь тем людям, которые в ней нуждаются. Если, конечно это возможно. Ведь даже над великими духами и богами стоят неведомые, более могущественные силы, которых тоже кто-то могучий опекает. И так… до бесконечности.
Время камлания заняло не более тридцати минут. Тарас не забыл попросить духов о том, чтобы они дали ему возможность вспомнить свою предыдущую жизнь. Какая она? Был ли он хорошим человеком, любил ли землю, на которой родился? Это важно знать. Ведь на прошлом у большинства людей базируется настоящее. Да и нет никакого минувшего. Всё находится в настоящем. А жизни не имеет начала и конца. Она всегда есть.
«Умирает» человек, а потом «рождается» на определённом отрезке вечного движения. Не всегда сразу же и не обязательно гуманоидом. Но любое существование следует принимать с благодарностью. Верховные боги и духи знают, что и как делать, и путь всякой частицы всего живого в бесконечности не случаен.
Один человек становится лучше, другой – наоборот… Но нет и не будет конца совершенствованию. А падение и взлёты обусловлены предыдущими отрезками жизни. Без этого не обойтись даже бабочке-однодневке, которая после ухода в иной мир может родиться медведем или человеком, или уйти в дальние миры, где всё не так, как на Земле.
Шаман лежал на бугре, отдыхая от недавнего камлания. Тарас чувствовал, что сложные перемены через несколько дней заполнят его жизнь. Понимал, что в любой ситуации следует оставаться хорошим человеком, а если и приносить вред и урон, то, как и должно быть, только явному и опасному врагу.