Шаман
Шрифт:
– Я ничего больше не могу для тебя сделать. Прости.
– Да… – Трацюк посмотрел на пистолет, который он держал в руке. – «Зигзауэр». – Взгляд его прояснился и сделался осмысленным. – Отлично…
Туман резко метнулся вперед. И то ли втянул в себя трехглазого, то ли монстр сам в него нырнул.
Камохин отшатнулся назад, упал на спину, быстро поднялся на ноги и отбежал на несколько шагов.
На том месте, где только что находилась пупырчатая фиолетовая голова, зажавшая в зубах ноги наемника, стелилась пелена тумана. Временами по его
Откуда-то издалека, приглушенный то ли расстоянием, то ли плотным слоем звукоизоляции, донесся звук выстрела.
– Пропади оно все пропадом! – Штраусс выдернул торчащее в земле мачете и несколько раз со свистом рубанул им воздух перед собой. – Что б меня черти в ад живым уволокли! – Он резко развернулся на пятках и заорал: – Зунн! – Найдя взглядом Генриха, Штраусс вытянул в его сторону руку с мачете. – Куда ты нас завел?
Зунн испуганно втянул голову в плечи и начал хаотично, как сломавшаяся марионетка, дергать руками.
– Зу-унн!!!
Штраусс и сам не знал, что хотел услышать от руководителя экспедиции. Скорее всего, ничего. Ему просто нужно было на ком-то сорваться. Кто-то должен был ответить за то, что произошло. За гибель Трацюка и за то, что впереди их ждала одна только неизвестность. И Зунн был для этого самой подходящей фигурой.
– Хватит.
– Что?! – Штраусс через плечо посмотрел на стоявшего за спиной квестера.
– Прекрати истерику, – тихо, так, чтобы никто другой не услышал, произнес Камохин.
– Я потерял человека!
– Его уже не вернуть.
– И – что?
– Думай сам, как с этим жить. Зунн тебе в этом не поможет.
– Он нас сюда завел.
– Может быть. Вот только дорогу назад он не знает. Так что выбираться нам все равно придется самим. Ты этого еще не понял?
Штраусс устало провел ладонью по лицу и опустил мачете.
– А вот расслабляться рано!
Туман, стелившийся возле самой земли, внезапно вздыбился, взметнулся вверх, выгнулся, будто большая волна на гравюре Хокусая, и выплюнул еще одну трехглазую фиолетовую голову. Хотя, может быть, это была та же самая голова, что утащила Трацюка – значения это не имело. Голова зависла в полутора метрах над землей и едва заметно покачивалась из стороны в сторону. Она будто сканировала местность, выбирая новую жертву.
– Автомат!
Поймав брошенный ему автомат, Штраусс обошел Камохина и принялся в упор, со злостью расстреливать фиолетовую голову. Это был своеобразный акт мести. Бессмысленный, но необходимый для того, чтобы уравновесить психику. Камохин это прекрасно понимал, потому и не вмешивался. Вот если и после этого Йозеф будет продолжать дурковать, тогда с ним определенно придется что-то делать.
Расстреляв весь магазин, Штраусс перезарядил автомат, положил его на плечо и уставился на голову тем же бессмысленным и ко всему безучастным взглядом, что и она смотрела на него.
– Ну и что же нам с тобой делать, скотина? – задумчиво
Голова ничего ему не ответила.
На дальнем конце поляны вздыбившийся туман изверг из себя новую голову.
Третья голова появилась на левом краю лагеря.
Четвертая – справа.
– Бамалама, да они издеваются, – тихо, озадаченно произнес Брейгель. – Подержи, Док. – Он протянул автомат Орсону.
– Ты что задумал? – подозрительно посмотрел на него англичанин.
– Да ничего особенного, – показал пустые руки Брейгель. – Просто так удобнее. Пули этих глазастеньких все равно ведь не берут.
– Только не делай глупостей, Ян! – не то попросил, не то пригрозил ему Орсон.
– Да ни в коем разе, Док! – клятвенно пообещал Брейгель и быстрой походкой направился к костру.
– Ну что ты пялишься, тварь! – раскинул руки в стороны Штраусс. – Вот он я! Давай! Попробуй, укуси меня! Или ты только спящих хватаешь?
Вот эта дешевая театральщина Камохину уже не понравилась. Он хотел было положить ей конец, но в этот момент фиолетовый шар сорвался с места и, разинув пасть, устремился на Йозефа.
Реакция у Штраусса была что надо! Перехватив автомат двумя руками, он коротко размахнулся и на подлете саданул трехглазого так, что тот завертелся волчком.
– Ну, что? Понравилось?.. Еще?
Штраусс снова ударил голову прикладом. Затем – еще раз.
Чудовище, казалось, было полностью дезориентировано в пространстве. И Йозеф сам уже поверил в то, что может сделать с ним все, что захочет. Но в следующую секунду голова отлетела на пару метров в сторону и резко остановила вращение. Все три ее вытянутых зрачка уставились на Штраусса.
– Давай! – снова прокричал Йозеф.
И голова кинулась на него.
Штраусс снова взмахнул автоматом. Но на этот раз удар пришелся в пустоту. Трехглазый заложил совершенно немыслимый, противоречащий всем правилам механики вираж и оказался едва ли не за спиной у наемника. Чтобы не угодить в зубы монстру, Штрауссу пришлось упасть на землю и откатиться в сторону. Камохин, почти не целясь, выпустил в трехглазого длинную очередь, надеясь хоть немного сбить того с курса, чтобы дать Штрауссу возможность убежать. Но монстр точно вышел на цель, завис над распластавшимся по земле Йозефом и замер, распахнув пасть, будто капкан. Он словно примерялся, за что бы сподручнее ухватить человека, чтобы не возиться с ним так же долго, как и с первым.
И тут объявился Брейгель с горящей головней в руке. Как короткий гоплитский меч, от бедра, Ян вонзил головню в мерзкий, покрытый пупырями и наростами фиолетовый бок трехглазого монстра.
Раздалось отвратительное, скворчащее шипение. Из прожженного бока твари повалил серебристый газ, насыщенный мелкодисперсной взвесью. Дыра в боку начала было затягиваться. Но Брейгель принялся ворочать все еще дымящуюся головню из стороны в сторону. Края расширяющегося отверстия на боку монстра оплывали, будто воск или пластик.