Шаман
Шрифт:
Роб Джей был убежден, что вердикт Верховного Суда несправедлив. Жена и старший сын стали яростными сторонниками Юга. Через свой тайник Роб переправил множество беглых рабов в Канаду, и за это время несколько раз попадал в опасные ситуации. Однажды Алекс сказал ему, что накануне ночью увидел на дороге Джорджа Клайберна, приблизительно в миле от овечьей фермы.
— Представляешь, он просто сидел на вершине груженной сеном телеги. В три часа ночи! Ну, что ты об этом скажешь?
— Думаю, что тебе нужно очень постараться, чтобы суметь встать раньше трудолюбивого квакера. Но что ты делал в три часа ночи на дороге? — спросил отец, и сыну пришлось выкручиваться,
Другой ночью, в тот момент, когда Роб Джей запирал сарай, неожиданно появился Олден.
— Не могу уснуть. У меня закончилась бражка, и тут я вспомнил, что спрятал немного в сарае. — Работник поднял кувшин и предложил присоединиться к нему.
Зная, что алкоголь ослабляет дар, Роб Джей пил редко. Однако, не желая вызывать у Олдена лишних расспросов, он откупорил кувшин, сделал глоток и закашлялся. Олден расхохотался.
Робу очень хотелось, чтобы работник убрался подальше от сарая как можно скорее. В тайнике, по другую сторону двери, прятался пожилой негр с астматическими хрипами. Временами они усиливались, и Роб Джей опасался, что хрипы могут быть услышаны в том месте, где стояли они с Олденом. Но тот никак не хотел уходить. Сидя на корточках, он демонстрировал, как пьют виски чемпионы: засунув палец в ручку, водрузив раскачивающийся кувшин себе на локоть и приподняв последний так, чтобы можно было отправить нужное количество неразбавленного виски прямо в рот.
— В последнее время на ферме тихо? — спросил Роб Джей, вспомнив ночное происшествие со стрельбой.
Олден пожал плечами.
— Чаще всего я вечером моментально засыпаю: устаю от работы. Когда я не сплю, заснуть мне помогает пара глотков.
После смерти Идет Поет вид у Олдена стал куда более усталым.
— Нужно найти еще одного работника, чтобы он помогал тебе работать на ферме, — заметил Роб Джей — наверное, уже в двадцатый раз.
— Трудно отыскать хорошего белого, который согласится работать на дядю. С ниггером я работать не стану, — тут же добавил Олден. На этот раз Роб Джей задумался, насколько хорошо их разговор слышен в сарае.
— Кроме того, теперь со мной работает Алекс, и у него неплохо выходит.
— Правда?
Олден выпрямился. Его шатало. Должно быть, прежде чем прийти за добавкой, он успел влить в себя изрядное количество алкоголя.
— Черт! — возмущенно воскликнул он. — Доктор, вы никогда не отдаете должное этим паршивцам! — Крепко сжимая в руках кувшин, Олден поковылял обратно к своей хижине.
Однажды, когда лето уже катилось к концу, в Холден-Кроссинг забрел пожилой китаец, чье имя так и осталось неизвестным. Когда его отказались обслужить в салуне Нельсона, он нанял проститутку по имени Пенни Дэвис, велев ей купить бутылку виски и отвести его к своей лачуге, где на следующее утро и умер, прямо в ее кровати. Шериф Грэм заявил, что не потерпит в своем городе шлюху, которая делила постель с узкоглазым, а затем предлагала то же самое белым, и он лично принял меры, чтобы Пенни Дэвис покинула Холден-Кроссинг. Затем он распорядился погрузить тело китайца в фургон и доставить его коронеру.
В тот день, когда Роб Джей подошел к своему сараю, его уже ждал Шаман.
— Никогда не видел человека с Востока.
— Этот вот, к сожалению, мертв. Ты ведь знаешь об этом, правда, Шаман?
— Да, папа.
Роб Джей кивнул и открыл замок.
Тело
— А сейчас мне нужно делать свою работу, Шаман.
— Можно мне посмотреть?
— Ты уверен, что хочешь этого?
— Да, папа.
Роб взял скальпель и вскрыл грудную клетку. Оливер Уэнделл Холмс умел театрально представить смерть: Роб же все описал простыми, доступными словами. Он предупредил, что внутренности человека воняют хуже, чем любая дичь, которую мальчику приходилось свежевать, и посоветовал Шаману дышать через рот. Потом он добавил, что остывшая ткань — это уже не человек.
— Что бы ни делало этого человека живым — кое-кто называет это душой, — оно уже оставило его тело.
Лицо Шамана было бледным, но в глазах светился интерес.
— И эта его часть отправляется на небеса?
— Я не знаю, куда она отправляется, — мягко сказал Роб. Взвешивая органы, он позволил Шаману вести записи. — Вильям Фергюсон, мой наставник, часто говорил, что дух оставляет тело, словно опустевший дом, и потому мы должны относиться к телу с почтением и осторожностью, из уважения к человеку, который раньше там обитал.
— Это — сердце, а вот — то, что убило его. — Он удалил орган и положил его Шаману в руки, чтобы он мог рассмотреть потемневший кусок мертвой ткани, торчавшей между мышцей и стенкой предсердия и формой походившей на пузырь.
— Но почему с ним это случилось, папа?
— Я не знаю, Шаман.
Он вернул органы на место и закрыл разрез, и к тому времени, когда они вместе вымыли руки, лицо Шамана снова порозовело.
Выдержка сына порадовала Роба Джея.
— Я тут подумал, — сказал он. — Хочешь иногда проводить исследования здесь, со мной?
— Очень хочу, папа! — просияв, воскликнул Шаман.
— Мне пришло в голову, что, возможно, ты захочешь получить научную степень по естественным наукам. Ты мог бы зарабатывать себе на жизнь, работая учителем, а возможно, и преподавателем колледжа. Как ты считаешь, тебе это могло бы понравиться, а, сынок?
Шаман серьезно посмотрел на него, и его лицо снова помрачнело, когда он стал обдумывать ответ. Наконец он пожал плечами и заявил:
— Возможно.
В январе того же года Роб Джей положил в тайник дополнительные одеяла, потому что беглецы с глубокого Юга сильно страдали от холода. Снега выпало меньше, чем обычно, но достаточно, чтобы покрыть обработанные поля и придать им сходство с прерией. Иногда, возвращаясь с ночного вызова домой, он мечтал, что вот поднимет голову и увидит длинную цепь краснокожих, скачущих вслед за шаманом и вождем на выносливых конях по белым, сверкающим, непаханым равнинам. Или из темноты вдруг выйдут массивные горбатые существа и медленно направятся к нему. Он представлял себе, как иней покрывает их косматый коричневый мех, а свет луны мерцает на изогнутых рогах, окрашивая их кончики в зловещий серебристый цвет. Но наяву он ничего не видел, потому что в духов верил даже меньше, чем в Бога.