Шандола
Шрифт:
– Пилат… – прошептал Ирвин, – а еще что-нибудь скажи?
– Не волнуйся, я сейчас все скажу всё, что я о тебе думаю!
– Потрясающе! Поверить не могу! Ты умеешь говорить! Сроут, что вы ему дали? Что это было?
– Все тебе надо знать, это секрет.
– Мой пес может говорить! Как я рад!
– А уж как я рад! Теперь я все могу тебе высказать! – заявил Пилат. – Помнишь, помнишь, как ты меня отмутузил за то, что я съел какую-то подозрительную смесь непонятно из чего?
– Это был мой ужин, – возмутился
– Какой-то бурды пожалел для друга! – не слушал его пес. – А вот это еще: «Эх ты, Пилат, ничего ты не пронимаешь в искусстве!» Ты в костях и мясе ничего не понимаешь, я тебя хоть раз упрекнул за это? А день рождения? Ты помнишь мой день рождения? Что ты мне подарил? Ошейник!
– Но я всегда думал, что это нравится собакам, что ошейник – знак отличия пса, имеющего хозяина от дворняги…
– Знак отличия! А ты сам его носить пробовал? Попробуй, узнаешь! А вот еще, ты помнишь, как…
– Сроут! – взмолился юноша. – Вы не могли бы сделать так, чтобы он опять замолчал?
Сроут покачал головой:
– Нет, не могу, теперь уже всё, процесс необратим.
– Если бы я только знал, что он такой зануда! Он всегда был очень милым псом! Какой кошмар!
– Что поделать, может он выговорится и станет лучше?
– Сомневаюсь, – тяжело вздохнул Ирвин.
– Если ты сию секунду не дашь мне еще сыра, я не выговорюсь никогда! – Пригрозил пес.
– Он еще и шантажист, – ужаснулся Ирвин, развязывая мешок и вынимая кусок сыра.
– По-моему, довольно симпатичный пес, – пожал плечами сроут, – пока ему в новинку этот дар, немного попривыкнет и успокоится.
Юноша с сомнением покачал головой, глядя как Пилат блаженно дожевывает сыр.
– Ну что, вы идете с нами дальше? – Ирвин повернулся к сроуту.
– Почему бы и нет? Все веселее, – сроут перебросил через плечо матерчатую лямку своей сумочки.
– Хочешь, я понесу? – Пилат преданно заглянул в глаза сроуту.
– Предатель… – грустно вздохнул Ирвин.
– Глупости, – Пилат лизнул щеку юноши шершавым языком. – Ты же знаешь, как я тебя люблю и ни на кого никогда не променяю, пусть даже этот кто-то будет хоть трижды розовым.
– Действительно нудный пес, – вздохнул сроут, – а сумка у меня не тяжелая, я и сам могу понести.
– Ладно, пойдемте, – Ирвин поднял из травы свой мешок. – Вы, сроут, на двух лапах ходите?
– У меня ноги, а не лапы и лицо, а не морда, и не зверушка я вовсе!
– Простите, я не хотел вас обидеть, – огорчился юноша.
– Ладно, я не обидчивый, – махнул рукой сроут. – Но я злопамятный, учти!
– Кажется, не только вы один тут злопамятный, – Ирвин погладил Пилата.
Дальше они отправились втроем, и вскоре углубились в прохладную сень леса.
Глава четвертая: Сроуту придумывают имя
Вечерело.
– Давайте устраиваться на ночлег, – от усталости Ирвин не чувствовал собственных ног.
– Я уж думал, что ты об этом никогда не вспомнишь! – простонал Пилат. – Сроут, слезай!
– А? Что? – спросонок, он недоуменно хлопал длинными ресницами.
– Слезай, говорю, приехали!
Кряхтя, сроут слез с собачьей спины.
– Ох, как у меня все болит. Как будто меня волочили по камням.
– Смотрите, он еще и жалуется! – возмутился пес. – Ехал со всеми удобствами, а я тут надрывался, как лошадь ездовая!
– Ладно, не ворчи, ценю твои усилия.
– Премного благодарен!
Для ночлега выбрали небольшую лужайку, со всех сторон окруженную пышным кустарником и вековыми соснами.
– А не развести ли нам костер? – сроут потянулся разминаясь.
– У нас нечем. – Пилат оттаскивал в сторону лежавшие на земле ветки, расчищая поляну.
– Вижу, ребята, вы совершенно не приспособлены к жизни. Давай, Пилат, неси все эти палки сюда.
Сроут ловко выкопал ножиком небольшую ямку и принялся складывать туда мелкие щепки и веточки, затем вытащил из своей сумочки небольшой черный цилиндрик, чем-то клацнул и вспыхнул огонек.
– Здорово! – восхитился Ирвин. – А что это такое?
– Наше недавнее изобретение, называется «зажигалка».
Через пару минут в ямке вовсю пылал огонь.
– Давайте ужинать, ужинать давайте, – вертелся под ногами Пилат.
– Не густо у нас с провизией, – юноша огорченно рассматривал содержимое своего мешка, – осталось немного хлеба, немного сыра, немного овощей и совсем чуть-чуть копченого мяса.
– Надо экономить, – сказал сроут, – этому лесу конца не видно. Пойдемте, поищем что-нибудь съедобное.
– Предупреждаю сразу, – встал в позу Пилат, – сроутские корешки я есть не буду!
– Во-первых, тебе никто и не предлагает, во-вторых, когда как следует, проголодаешься, съешь все что угодно, – заверил сроут. – Пойдем, Ирвин.
– А я?
– А ты охраняй вещи.
– От кого, от комаров?
– Ну, если хочешь, пойдем с нами.
– Нет, я уж лучше здесь полежу.
Пилат развалился, поглядывая на мешок с провизией.
– Вот вздорная собака, – покачал головой сроут, – никогда не знает, чего хочет. Не забывай подкладывать ветки в огонь, чудило.
Они отправились в чащу. Юноша старался идти помедленнее, чтобы маленький сроут не отстал и не запыхался. Сроут же внимательно смотрел по сторонам и довольно быстро наковырял с десяток всяких разных корешков и земляных орешков.
– Где-то здесь есть грибы, – определил сроут по каким-то ему одному известным признакам, – где-то здесь… где-то здесь… Ага! Вот они!