Шанхай. Книга 1. Предсказание императора
Шрифт:
Ари хотелось улыбаться, но, повинуясь здравому смыслу, он сохранял на своем слегка припудренном лице бесстрастное выражение.
В кабинет беззвучно проскользнули и закрыли за собой дверь двое старших служащих, наиболее доверенные помощники главы семейства во всем, что касается Китая. Один сел за письменный стол, приготовив ручку и чернила, второй молча, встал рядом с ним.
Никто не произносил ни звука. Тишину нарушал лишь цокот лошадиных копыт да крики торговцев рыбой, раздававшиеся с вымощенных брусчаткой улиц за окном. Послышался резкий свисток поезда, и старший сын Врассуна почему-то почувствовал слабость в ногах.
Патриарх
«Калькутта…» — мечтательно подумал старик.
— Калькутта раньше… — произнес он вслух.
И повторил слово «раньше» так, словно это было очень, очень далеко. Затем отбросил эту мысль в сторону, поскольку теперь на горизонте маячил Китай.
«Калькутта — мать всех драгоценностей», — подумал он с цветистостью, присущей его родному фарси.
Вечерело. Вскоре Элиазару предстояло отправиться на встречу с сумасшедшей девчонкой, что он делал всегда в одно и то же время каждый четверг с тех пор, как отобрал у нее ребенка. Он считал это своей обязанностью, хотя свидания с ней неизменно расстраивали его, а Бедлам [12] находился так далеко.
12
Бедлам (англ. Bedlam, от Bethlehem — Вифлеем) — психиатрическая больница в Лондоне, существующая с 1547 г., официальное название: Бетлемская королевская больница.
Старик повернулся к Ари и знаком велел ему приблизиться. Молодой человек почтительно склонился к отцу.
— Как скоро после подписания договора состоится земельный аукцион? — спросил Элиазар.
— Существует надежда, что он будет проведен вскоре после окончания конфликта, когда бы это ни случилось. Может быть, ранней весной, но сейчас сложно сказать, насколько упорным будет сопротивление китайского императора. В Форин-офис сейчас заканчивают разрабатывать последние детали будущего договора.
— Надеюсь, в Форин-офис этим занимаются наши люди?
— Разумеется, отец.
— Через какое время после этого мы получим право экстерриториальности?
Молодой Врассун не нашел, что ответить.
Врассун-патриарх покачал головой. Не в первый раз он задумывался: хватит ли его первенцу сил удержать все, что было создано им самим? Старик сомневался в этом. К счастью, его младший гораздо крепче нутром. Патриарх посмотрел на первого из своих китаистов.
— А что скажешь ты, Сирил?
— Поначалу все было очень просто, сэр. Китайцы в своих заливах нападали на корабли с опием в точности так же, как шотландцы могут напасть на грузовое судно, перевозящее «Гленливет» [13] в заливе Ферт-оф-Форт.
Если это была шутка, она никого не насмешила. Наконец Врассун-патриарх
— А теперь?
— Теперь все не так просто, сэр.
— Почему что-то вообще должно быть простым, Сирил? Ты работаешь на меня уже почти двадцать лет. Помнишь ли ты хотя бы один случай, чтобы принятие важного решения было простым?
13
«Гленливет» — марка шотландского виски.
— Согласен, сэр. Но китайцы не такие, как месопотамцы или индусы. Они надменны. Сейчас, например, они убеждены в том, что выигрывают войну.
Какое-то время Врассун-патриарх размышлял. Затем поглядел на карманные часы. Сумасшедшая девица уже наверняка заждалась его.
— Спрос ничто не может обуздать, Сирил. Если в том или ином продукте есть потребность, если его хотят, жаждут, никакая сила на земле не в состоянии остановить эту волну.
«Плавание по волнам грез неудержимо», — подумал патриарх.
— Если бы только правительства усвоили эту истину, — произнес он вслух, — жить в нашем мире было бы гораздо легче и спокойнее. Легализуйте продукт, обложите его налогом, и выиграют все.
— Не могу не согласиться, сэр, но китайские власти не признают, что их народ испытывает и всегда будет испытывать потребность в большом количестве нашего опия.
— Дураки! Они думают, что способны изменить человеческую природу. Считают себя богами на грешной земле?
— Возможно, сэр. Возможно, именно так они и думают. Они готовы вести долгие войны, готовы проиграть сейчас, чтобы победить в будущем. Это подтверждает вся их история. К примеру, вот уже более двухсот лет ими правят маньчжуры, которые вовсе не являются китайцами. Но уже давным-давно китайская культура соблазнила их, и теперь они во многих отношениях стали китайцами в большей степени, нежели сами хань.
— В таком случае позиции этих властителей-инородцев наверняка можно подорвать.
— Безусловно, сэр. Десятилетие за десятилетием мы почти в открытую продавали в Кантоне опий. Нам приходится становиться на якорь у Тигрова острова, после чего китайцы подходят к нашим судам на лодках и перегружают в них товар. Несмотря на годы торговли и имеющиеся у нас обширные контакты, нам не удалось переломить это положение. Если нога инородца ступит на китайскую землю, это будет рассматриваться как преступление, караемое смертью. Данное правило не распространяется лишь на территорию в триста акров к югу от города, которую власти выделили для иностранцев. Там размещаются склады американцев, шотландцев, британцев и даже «этих ужасных» Врассунов. Мандарины, хотя и принимают от нас взятки, всегда отвечали отказом на просьбы выделить нам сколько-нибудь значимые земли в Небесной империи.
— Я предупреждал, чтобы вы не употребляли этого выражения! — Голос патриарха прозвучал сурово. — Небесная империя только одна, и находится она не на этой земле!
Комната вновь наполнилась тишиной. О непреклонной, страстной религиозности Элиазара Врассуна знал каждый, и она довлела над всеми, кто работал в его громадной, напоминающей спрута империи, даже в самых дальних ее уголках.
— Простите, сэр.
— Эта компания кормила вас и ваших близких, она подарила вам состояние. Но с такой же легкостью она может превратить вас и ваше семейство в нищих. Понятно?