Шанна
Шрифт:
— Что это была за девушка, в убийстве которой вас обвинили? Ваша любовница?
Брови Рюарка поднялись.
— Шанна, любовь моя, стоит ли говорить об, этом в день нашей свадьбы?
Шанна настаивала:
— Я любопытна. Вы не хотите говорить об этом? Она что, была вам неверна? Вы сделали это из ревности?
Облокотившись на стол, Рюарк покачал головой и рассмеялся жестким смехом.
— Ревновать какую-то служанку, с которой обменялся лишь несколькими словами! Дорогая Шанна, я даже не знал ее имени. Не сомневаюсь, что у нее было полно мужчин до меня. Я поселился на постоялом дворе, где она работала. И она пригласила меня к себе…
— Как это
Рюарк задумчиво рассматривал содержимое своего стакана.
— Она видела мой кошелек, когда я расплачивался за еду. Этого ей было достаточно, чтобы проявить дружеские чувства.
В его горьком тоне звучало нечто большее, чем могла ожидать Шанна.
— Вы жалеете, что убили ее, не так ли? — спросила она.
— Убил? Я не помню даже, спал ли я с ней. Она взяла у меня кошелек. На мне не было ничего, кроме штанов, когда на следующее утро меня вытащили из ее постели. Меня обвинили в том, что я ее убил по той причине, что она была беременна от меня. Видит Бог, это неправда. Такое было просто невозможно: я только что приехал из Шотландии и поселился на постоялом дворе вечером того же дня. Меня поволокли к судье, некоему лорду Гарри. «Он убийца», — решил лорд Гарри. По его словам, я отказался жениться на этой потаскухе. Словно мне было бы не проще уехать из страны! Даже если допустить, что в момент помутнения рассудка я действительно убил ее, почему же тогда остался в ее комнате, где меня и обнаружил хозяин постоялого двора? Клянусь Богом, я невиновен.
Он раздраженно оттолкнул тарелку.
— Как случилось, что вы не смогли ничего вспомнить? — мягко спросила Шанна.
Рюарк пожал плечами.
— Я много думал над этим. И не нашел никакого объяснения.
«Виновный всегда говорит, что невиновен, — подумала Шанна. — Он, вероятно, лжет; только сумасшедший может забыть, что совершил убийство. Но Рюарк Бошан вовсе не сумасшедший».
Однако Шанна нашла более разумным перевести разговор на другую тему. Она позволила ему наполнить ее стакан и медленно смаковала мадеру, обретая успокоение. Она почти поздравляла себя с успехом. Пока все шло так, как она задумала, и это ее поистине радовало.
— А вы, прекрасная Шанна? — спросил Рюарк, и в его голосе прозвучало столько тепла, сколько не всякий мужчина может выказать супруге.
Она нервно рассмеялась. На людях нужно было казаться веселой и довольной, чтобы не привлекать ничьего внимания своей меланхолией.
— Что вы хотите знать обо мне?
— Почему вы вышли замуж именно за меня, ведь вы имели возможность выбрать кого угодно?
— То-то и оно, — усмехнулась Шанна. — Мне не удалось никого выбрать. Отец ужасно упрям. Обязательно навязал бы мне мужа. И то сказать, разве он спросил кого-нибудь, решив жениться на моей матери? — Она рассмеялась, увидев выражение лица Рюарка. — О нет, дело вовсе не в том, о чем вы подумали. У отца очень властный характер. Он похитил бы ее, если бы она отказала ему. Я же родилась от законного брака, год спустя.
— Что ответила ваша мать?
— О, она была совершенно убеждена в том, что весь мир вертится вокруг Орлана Траерна. Она любила его. И все же он был негодяем. А деда моего повесили за разбой.
— По крайней мере, хоть это у нас общее, — сухо заметил Рюарк. Помолчав, он спросил: — Вы намерены выполнить наши условия?
Этот вопрос, от ответа на который она так старалась уйти, застал ее врасплох.
Рюарк положил руку на спинку ее стула и нагнулся к ней.
— Не кажется ли вам, Шанна, что мы похожи на только что поженившихся любовников? —
Словно прочитав ее мысли, Рюарк вздохнул:
— Я буду нежен с вами. — Он прижался губами к соблазнительному уголку ее рта. — Позвольте мне прикасаться к вам, любить вас, ласкать…
Уклоняясь от поцелуя, она нашла в себе силы проговорить:
— Господин Бошан! Разумеется, я не намерена отдаться вам в этом зале, на потеху всем присутствующим. Оставьте меня…
Он чуть ослабил свои объятия. Шанна быстро поднялась и, охваченная дрожью, объявила:
— Нам пора ехать. — И поспешила к двери.
Он уже почти догнал ее, когда дорогу ему преградил Питни со стражниками. Тут же оказался и хозяин постоялого двора, боявшийся, что ему не заплатят. Брошенный мешочек денег вмиг уладил дело, и Питни, наконец, повел Рюарка к карете.
Теперь по крыше кареты монотонно барабанил дождь. Не в силах совладать с дрожью, Шанна съежилась в углу. Рюарк поднялся в карету, и Питни убрал подножку. Он попытался также сесть в карету, но рука молодого человека внезапно преградила ему дорогу.
— Не сжалитесь ли вы над нами, приятель? Я женат всего несколько часов и меньше, чем через неделю буду повешен! Садитесь-ка снаружи, вместе со стражниками.
И Рюарк щелкнул дверцей перед его носом. Гигант был не из тех, кто мог стать игрушкой в руках наглого воздыхателя своей хозяйки. Он с силой рванул на себя дверцу.
Рюарк, со своей стороны, не был намерен сдаваться без сопротивления и приготовился к новому отпору. Питни уже собрался было вышвырнуть из кареты пылкого новобрачного, но обратил внимание на недовольный вид Шанны. Оглянувшись, он увидел хозяина постоялого двора с женой, стоявших в дверях своего заведения и тщетно пытавшихся понять, что происходит.
— Хорошо, Питни. Поезжайте на передке, — проговорила Шанна тоном, не допускавшим возражений.
Тот отступил. Рюарк снисходительно улыбнулся:
— Вот и прекрасно, парень. А теперь не будем медлить. В дорогу!
При свете фонаря Питни вызывающе оглядел Рюарка:
— Если ты причинишь ей малейшее зло…
— Ладно, ладно, приятель. Я еще не совсем сошел с ума. Даю тебе слово, что буду обращаться с ней ласково и почтительно.
Питни хотел было уточнить смысл последних слов, но Шанна остановила его. Она боялась каких-либо эксцессов. Все-таки деревня была расположена так близко от церкви, в которой они только что обвенчались. Ролстон неминуемо узнал бы об этом.
— Поехали, Питни, — проговорила она. — Вы разрушите все мои планы.
Тот уступил. Правда, еще раз смерив взглядом Рюарка.
— Я запру дверцы снаружи. Он не сможет убежать.
— Тогда делайте это побыстрее, — попросила Шанна, — да смотрите, чтобы хозяин с женой ни о чем не догадались.
Наконец карета тронулась по грязной лондонской дороге. Несмотря на то, что внутри роскошной кареты было уютно и тепло, Шанне было не по себе. Она ругала себя за те несколько шагов, которые она сделала под дождем, идя от постоялого двора до кареты. Ее туфли насквозь промокли, как и чулки, а влажный подол юбки прилипал к лодыжкам. Она вся сжалась, закутавшись в манто, но унять дрожь ей по-прежнему не удавалось.