Шанс для рода Шустовых. Том 3
Шрифт:
Судя по поведению Настиной матери, могу сказать, что-то с ней точно не так. И если честно, я бы не хотел, чтобы они общались. Не нравилось мне, что Император приложил к этому руку. Но кто я такой, чтобы указывать Насте, как ей строить отношения с матерью. Все, что я мог ей сказать по этому поводу, я сказал. Дальше решать только ей.
Я догнал Настю внизу лестницы и взял за руку. Девушка почти не отреагировала на мое появление, но мою руку сжала.
Корсаков так и остался стоять на крыльце, молчаливо глядя на нас сверху.
Пока
Я стоял, держал Настю за руку и наблюдал, как разгулявшийся ветер срывает листву с молодых деревьев, словно пылкий любовник, обнажая тонкие гибкие ветви.
Через несколько минут подали наш экипаж. Распорядитель четко следил за выходящими на улицу гостями и вовремя отдавал указания возницам.
Но даже за это время я успел продрогнуть и начал сутулиться, стараясь сжаться в комок. Настя же напротив, стояла выпрямившись во весь рост, расправив плечи, словно и не замечая ветра, треплющего ее одежду. Возможно, так она пыталась показать свою независимость от отца или просто была настолько на взводе, что на погодные явления ей попросту было наплевать.
Я одернул себя и распрямился. Встал чуть боком, закрывая легко одетую девушку от порывов ветра. В конце концов мужик тут я, и это моя обязанность оберегать нежные создания от перипетий жизни.
Усевшись в карету, Настя какое-то время ехала молча, не глядя на меня. Казалось, девушка уставилась в одну точку и не замечает ничего вокруг. Я же не лез к ней, пусть успокоится.
— Вот зачем он так? — вдруг произнесла девушка.
— Ты о чем?
— Зачем сказал, что с ней не все в порядке?
— Наверное, хотел предупредить тебя, — предположил я. — Видел, что она смотрит на тебя на приеме и решил, рассказать.
Я сам не особо верил в такую мотивацию. Корсаков был эгоистичен и не заботился о других, даже, если дело касалось его дочери. С какой стати, ему делать что-то хорошее сейчас? Значит у него был какой-то мотив, исключающий простую добрую волю. Вот только в чем он заключался?
— Не верю я в его добрые намерения, — словно вторя моим мыслям, произнесла Настя. — Он явно, что-то задумал. А я не собираюсь плясать под его дудку. Больше не собираюсь!
— И не надо, — поддержал я девушку.
— Я сама встречусь с матерью. Не важно, по просьбе Императора или по собственной воле она на это пойдет! Уверена, что пойдет!
Вот тут я был не согласен с Настей. Одно дело, захоти ее мать встретиться с ней сама и другое, если ей приказал это сделать Император. В первом случае все может быть нормально, во втором попахивает какой-то ловушкой.
Эким я стал подозрительным!
— Будь осторожна, — все, что я нашел сказать Насте в ответ на ее желание увидеть мать. — Это выглядит подозрительно.
— Знаю, но это мои родители. Неужели ты бы не хотел разобраться, что произошло с твоими?
— Что случилось с моими я и так знаю.
— Извини, — Настя резко сменила тон поняв, что, не желая того, задела меня.
— Да все в порядке, — попытался я успокоить ее.
Девушка подсела ко мне, обняла и прижалась щекой к моему плечу. Я приобнял ее за плечи. Так мы и доехали до дома управляющего, не произнеся больше ни слова.
В доме нас ждали.
Олег Матвеевич встретил нас у входа в дом, словно поджидал каждую минуту. Он радостно поприветствовал меня и восхитился красотой Насти.
Заметив, что мы не в духе, как-то сник и спросил:
— Что-то не так?
— Немного повздорила с отцом, — объяснил я состояние Насти.
— Это бывает. Девушки вечно не слушаются своих отцов. У меня такая же растет.
Я кивнул, соглашаясь, что с молодежью нет сладу, но развивать эту тему совершенно не хотелось.
— Может быть чаю? — спросил управляющий.
Мне показалось, что он хочет поговорить, поэтому согласился, хотя и не имел особого желания.
Настя извинилась и ушла в нашу комнату, поцеловав меня на прощанье.
— О чем-то хотели поговорить, Олег Матвеевич? — напрямую спросил я.
— Если это не помешает чаепитию, — ответил управляющий.
— Нисколько, — заверил я его.
Стол накрыли быстро. Принесли огромный самовар, какие-то плюшки, несколько пиалок с вареньем и медом. Поставили перед нами по чайной паре. Расписанные затейливыми рисунками тонкие чашки, казалось, сломаются в руках, но я уж имел дело с китайским фарфором и знал, что это не так-то просто сделать. Только не предполагал, что в этом мире можно достать такую посуду.
Я сидел и внимательно разглядывал узоры на блюдце, пока Олег Матвеевич суетился и отдавал распоряжения по закуске, еще каким-то сладостям. Я был равнодушен к таким изыскам, но видимо, управляющий нет. Либо он просто пытался пустить мне пыль в глаза, либо действительно был ценителем чая.
Странно, каким затейливым образом переплелись традиции английского чаепития и китайской чайной церемонии где-то посередине между этими двумя точками на земном шаре. Переплелись и стали совершенно непохожим ни на что русским чаепитием. С его бесконечно длинными посиделками за самоваром. Посасыванием засахарившихся фруктов, потягиванием коричневой горячей жидкости из блюдец. И конечно же, долгими разговорами. За самоваром в России проворачивались такие дела, что ни англичанам, ни китайцам и не снились.