Шанс на счастье
Шрифт:
Под подходящим мужем он имел в виду не хороший брак для Рейлин, а политический брак, который только поможет Люциусу. Но Ираида не поняла и неодобрительно хмыкнула. Она надулась и отвернулась, но император всё же нашел её милой.
Рейлин вежливо поклонилась.
Ираида сердито поднялась, чтобы надеть платье. Она не надела платье ранее, потому что хотела покрутиться возле императора, показав свою фигуру. Теперь же её тело красиво облегало красное атласное платье с вырезом сердечком на груди и прямым вырезом на спине.
В этот момент вошел слуга и вежливо сказал:
— К вам пришел
— Прошу извинить меня. Я вынуждена удалиться. — поспешно сказала Рейлин.
Император жестом дал ей разрешение уйти, а Ираида вопросительно взглянула на неё.
Рейлин оставила без внимания взгляд матери, развернулась и вышла из будуара. Слуга последовал за ней и сказал тихим голосом:
— Графиня Селби устроила сцену в холле, так как хочет увидеть Его Величество императора.
— Хорошо, я позабочусь об этом.
— Вы знали, что придет графиня Селби?
— Да. Предполагала.
Рейлин не собирала эту информацию заранее и, конечно, не могла предугадать, она просто запомнила этот момент в прошлой жизни. Однако слуга не знал, поэтому сказал с восхищением:
— Вы удивительная. Большое вам спасибо.
— За что меня благодарить?
— Его Величество впервые за долгое время пребывает в очень хорошем настроении. Если бы графиня побеспокоила его, я уверен, что мы все пострадали бы.
— Это естественно, что я иду приветствовать посетителей. К тому же об этом еще неизвестно. Если мне не удастся успокоить графиню, она наверняка поднимет большой шум.- сказав это, Рейлин направилась в холл.
Крики графини Селби доносились до второго этажа. – Хотите сказать, что Его Величество даже не увидится со мной, своей собственной дочерью, из-за этой грязной сучки?
Дворецкий нервничал и сутулился. Рейлин со скоростью улитки спустилась по лестнице.
— Здравствуйте, графиня Селби. Что привело вас сюда…
Внезапно графиня Селби подняла руку и влепила Рейлин сильную пощечину. Графиня Селби ударила так сильно, что у неё закружилась голова. Рейлин не могла не вздрогнуть и прикрыть щеку рукой. Наблюдающие за ними служащие графини и слуги маркизата Дорсета были удивлены и попытались подойти. Даже один из рыцарей, охранявших холл, в недоумении подбежал. Служанка графини побледнела и не знала, что делать.
— Ничего особенного. — Рейлин медленно покачала головой.
Её губа была разбита и слегка кровоточила, поэтому она вытащила платок и вытерлась. Затем она посмотрела на графиню Селби.
Графиня Шарлиз Селби была одной из двух внебрачных дочерей императора. Ее мать была не возлюбленной, как Ираида, а служанкой, которую затащили на ночь в постель. Это даже не было секретом: императора не интересовала мать Шарлиз. Однако он любил своих дочерей, как золото или нефрит.
Графине Селби осталось только вспоминать, как её любил император, пока ей не исполнилось десять лет. Хотя сейчас у нее не было ни силы, ни любви, её гордость как дочери императора была сильнее всего остального. Она ни как не могла смириться с поражением. Разве Ираида не просто его любовница? Она знала, что неизбежно проиграет его сыну Люциусу, но, будучи его дочерью, она не могла оставаться позади его любовницы. Вот почему она ненавидела
С точки зрения Рейлин, они обе родились отвергнутыми. Однако кровь императора, текущая по её венам, казалось, делала её более значимой.
Шарлиз посмотрела на Рейлин. Это был взгляд превосходства.
— Графиня Селби, вы не понимаете, что натворили, — спокойно начала свою речь Рейлин.
— Скажи своей матери, чтобы она пришла сюда.
— Как вы думаете, что произойдет, если я упаду здесь и начну плакать? — тихо спросила молодая госпожа.– Слуги и рыцари Императорской гвардии видели, как вы внезапно ударили меня по щеке.
— И что с того? — не унималась графиня.
— Его Величество ненавидит шумных людей. Кроме того, какой мужчина захочет, чтобы его дочь навещала его во время тайной встречи с возлюбленной? Вы больше не пятилетняя или шестилетняя девочка, наоборот, вы уже замужем и даже имеете детей.
Лицо графини Селби побледнело. Рейлин же холодно продолжила говорить:
— Если я сейчас подниму шум, вскрикивая от унижения и боли, то уверена, что Его Величество император услышит и подойдет сюда. А моя мать не упустит такую возможность уколоть Вас. Поэтому она заплачет со мной и скажет императору, что её дочь презирают и нас таким образом оскорбляют. Как ты думаешь, что тогда произойдет?
— Он, он ...
— Чем больше вы будете стараться иметь дело с моей матерью, тем больше Его Величество будет сочувствовать ей. Хотите проверить? — сказала Рейлин и сделала два шага вперед.
Графиня Селби почувствовала такое давление, что чуть не упала назад. Служанка бросилась её поддержать.
Рейлин сжала в кулак край платья, потом тихо сказала:
— Моя мать и мой брат — единственные, кто от этого выиграет. Так что идите сегодня домой.
— Кто ты, по-твоему, такая? Если ты действительно так уверена в себе, почему бы тебе не попробовать и сделать, то о чем говоришь?– графине Селби говорила с достоинством, но голос её дрожал.
Рейлин горько улыбнулась. Ей не нужно было даже пытаться все это провернуть, потому что она знала — в прошлом так и случилось.
Она привыкла к тому, что Ираида бьет её пощечиной, поэтому удар Шарлиз не казался ей болезненным. Однако, тогда она повела себя именно так, как будто ей было очень больно, рухнула на пол и заплакала. Пораженные слуги и рыцари подошли к ней, чтобы помочь ей. Ираида, проявила свою находчивость, быстро сообразив намерения Рейлин и начала действовать. Со слезами на глазах она пожаловалась императору, что она и её дочь не заслуживают такого обращения. Затем она, показывая степень своей обиды, горько плакала почти десять дней.
Император, сломленный слезами любимой женщины, упрекнул графиню Селби в произошедшем. Он также преподнес Ираиде отличный утешительный подарок и организовал для неё роскошную вечеринку. Ираида прибыла на вечеринку, гордо обнимая Джарго за руку, и стала звездой вечера. Это был первый раз, когда Люциус и Ираида признали Рейлин «в чем-то полезной». Быть полезной для тех чьей любви она жаждала, в этом Рейлин увидела надежду на то, что однажды её полюбят. Она сама сделала себя полезным инструментом в их руках.