Шанс? Жизнь взаймы
Шрифт:
– А с чего это ты за них так печешься? Мало батогов они всыпали родичам твоим?
– Ты ж говорил: найм искать надо. Чем этот хуже другого? Замятня этим летом лишь на севере будет. Князь Витовт с помощью тевтонов будет своему брату Ягайлу досаждать. Наш князь, Владимир Ольгердович, намерен стоять в сторонке. Никто в Киеве оружных людей искать не будет. А поляков пощипать вместе с Белостоцкими – и близко, и добычу взять можно. И разбоем нас никто не попрекнет: весь спрос с Белостоцких придется.
– Тянет тебя, Богдан, в родные места… ладно, возьму тебя с собой. Поищем родичей боярина твово. Может, и выйдет что путное из твоей задумки.
Через две недели, с началом страды, мы в составе представительной делегации из четырех атаманов – черкасского, его соседей Марата, Захара и Верховного атамана войска казацкого
46
Верхушка казачества (атаманы, писари, судьи и т. д.).
Михайло Юрьевич Белостоцкий принял нас в достаточно скромном поместье, но неплохо укрепленном как глубоким рвом, насыпным валом, так и четырьмя выносными деревянными башенками на углах частокола, откуда лучники могли обстреливать ров и вал с флангов. Был он молодым мужчиной двадцати восьми лет, с черными как смоль волосами, располагающим к себе лицом, если бы не настороженные, колючие черные глаза, ощупывающие наши лица и наше оружие. Впрочем, его можно понять. Не каждый день в твое подворье заезжают пятеро вооруженных с головы до ног всадников и требуют принять их по неотложному делу. Ворота были открыты, вот мы и заехали. Так что Михайло Юрьевич сам будет разбираться с тем, как его люди патрульно-постовую службу несут.
Атаман не стал тянуть кота за хвост – прямо на крыльце попытался заверить боярина в наших дружеских намерениях:
– Здравствуй, боярин Михайло Белостоцкий. Долгих лет жизни желают тебе мои атаманы и я, Иллар Крученый, Верховный атаман войска казацкого. Привел нас к тебе наш казак Богдан Шульга, что по левую руку от меня стоит. Признал ли ты его, боярин?
Боярин непонимающе смотрел на мою разукрашенную свежим, страшным шрамом физиономию – и видно было, что никаких ассоциаций с воспоминаниями шестилетней давности у него не возникает. Не затягивая паузы, попытался натолкнуть его на нужную картинку в голове:
– Не признал ты меня, боярин. Уже шесть зим пролетело, как виделись с тобой в последний раз. Помнишь, у брата твоего младшего, Борислава, упокой Господь его душу невинную, дружок был?
– Богдан… не узнать тебя… воином стал. А как ты к казакам попал? Зачем приехал?
Его лицо осветилось на мгновение радостью узнавания и вновь стало напряженным. Пять незваных одоспешенных воинов во дворе любого заставят напрягаться. Коротко пересказал боярину историю своей семьи:
– Обещал я матери своей, что не будет эта нелюдь на свете жить. Пришло время ему ответ держать за дела свои. Но негоже нам было бы, собравшись на дело такое, тебя и брата твоего о замыслах наших не уведомить и с тобой не посоветоваться. За тем и приехали к тебе атаманы, что казаков в поход поведут.
Лицо боярина осталось хмурым, тем не менее на официальное приветствие он сподобился:
– Заходите в дом, гости нежданные. Там будем разговор дальше вести. Жена! Встречай гостей!
Боярыня вынесла нам жбан кваса, который мы с удовольствием выпили.
Сначала разговор шел тяжело, но после того, как все выпили по кружке ликера и закусили поданными закусками, пошел веселей. У запасливого атамана нашелся в заначке небольшой бочонок. Сильно подозреваю, что не последний.
После достаточно долгого обсуждения был принят единственно разумный в данной ситуации план. Вся добыча, взятая нами в других имениях, полностью наша. То, что добудем в бывшем имении Белостоцких, забирают его наследники. Михайло сразу предупредил, что не меньше пяти крепостиц нужно будет взять, а то и более. Добираться до места основных действий будем группами по двадцать – двадцать пять человек. Каждая группа сопровождает какого-то боярина, двигаются они по разным дорогам. Первым выезжаю я, под видом покойного Борислава Белостоцкого, младшего из братьев, проживающего после смерти родителей в имении Михаила.
Выбрал фамилию Белостоцких я не случайно. В памяти Богдана хранилась масса сведений о родственных взаимоотношениях внутри этой семьи. Без таких знаний в серьезном разговоре с другим боярином можно спалиться за несколько минут. Сопровождали меня одиннадцать казаков: по трое нас было от каждого из атаманов, участвующих в совместном походе. Михайло Белостоцкий отправил с нами еще пятерых своих гайдуков. Походным атаманом был назначен Иван Товстый.
Поскольку выехали мы заметно раньше всех, то и дорога у нас была самая окружная. Мы отправились в сторону Каменец-Подольска, а уже оттуда собирались повернуть к Холмскому воеводству, пересекая по дороге густонаселенные районы пограничных к Литве польских земель. Здесь преобладало православное население и уже реально возникло противостояние православного крестьянства с перекрещенными в католиков шляхтичами.
Основной нашей задачей была разведка. Раз уж затеяли совместный поход, то нужно показать соседям, что в этом есть смысл. Обидчик Белостоцких, естественно, оставался приоритетной целью, но запасные варианты экспроприации экспроприаторов никогда никому не мешали. Для меня, кроме разведки, важной задачей была агитация местного населения, особенно молодежи, по смене места жительства и поиску лучшей доли в казацких землях, а также выстраивание цепочки заинтересованных посредников.
В очередной корчме, найдя себе собеседника, начинал рассказывать какую-то «невыдуманную» историю о переселенцах, о наших подвигах в нынешнем сезоне, о трехстах вызволенных из татарского плена, обустраивающих свою жизнь на новом месте. В конце обязательно начинал насмехаться над глупыми местными гречкосеями, пашущими на дядю, вместо того чтобы удрать на казацкие земли и жить свободными людьми. Обязательно навещал местного священника и жертвовал несколько монет на церковь. Расспрашивал о местном феодале – кто такой, какого вероисповедания, как себя ведет с людьми, как организовано хозяйство. В большинстве своем все новоиспеченные католики сохраняли толерантность, никого перекрещивать в новомодную религию не пытались. Но бывали досадные исключения. Этих мы брали на заметку и проводили разведывательную работу. Подъезды, подходы, охрана – все как положено.
Рассказывал священнику о нашем житье-бытье, о нехватке священнослужителей и агитировал переезжать к нам вместе со всеми крестьянами. Ну а если со всеми не получится, то хотя бы отправлять к нам молодых под видом паломников в киевскую Лавру.
В эти времена паломничество было очень распространенным видом проведения досуга. Народ легко проходил пешком четыреста – пятьсот километров, чтобы добраться до святыни и там попросить у Бога чего-то сокровенного, выстраданного. Так что никого по дороге этим видом путешествия не удивишь. Оставлял координаты атамана из Куреневки, с которым уже были оговорены предварительный прием и размещение переселенцев перед отправкой в наши пределы. Естественно, за такую работу обещались щедрые пожертвования на церковь, причем именно на его церковь и врученные исключительно в его руки.
Чтобы объяснить вдруг возникший у казаков интерес к переселенцам, рассказывал страшную историю о нашем провидце и характернике, который предсказал страшный татарский набег через восемь лет. И только войско казацкое может стать у него на пути – все княжеские дружины татары вырежут без остатка. Поэтому, дескать, укрепляют казаки свои ряды, чтоб стать на пути напасти и не пустить басурман в эти земли.
Особых приключений нам не встречалось, мелкие вооруженные отряды, сопровождающие какого-то шляхтича или боярина, вели себя с нами уважительно, после короткого ознакомительного разговора, кто, куда и зачем, мы разъезжались каждый в свою сторону. Города мы миновали стороной, а когда приблизились к цели нашего путешествия, стали особенно осторожны. Основной отряд ночевал в лесу, а три-четыре человека – в придорожном трактире, где расспрашивали дальнейшую дорогу и болтали с трактирщиком и посетителями о здешнем житье. Заодно пели песни, играли в кости, рассказывали небылицы и бывальщины из жизни киевских бояр и живущих по соседству казаков.