Шансон для братвы
Шрифт:
Что ж, раз решил пойти в милицию, будь готов к тяготам и лишениям службы, после раздумий решил сержант.
— Еще кофе? — улыбнулась любезная Любочка.
— А легко, — согласился Денис.
Он сидел в приемной офиса Гугуцэ на мягчайшем кожаном диване, стоившем больше, чем вся обстановка в их с Ксенией квартире, и беседовал с Любочкой, секретарем фирмы.
Из-за двери кабинета доносились неразборчивые выкрики — там распекали провинившегося оптовика. Денис специально не пошел в кабинет — присутствовать на деловых встречах ему было малоинтересно — меньше знаешь, лучше спишь. С
60
«Узколобый заторможенный индивид», начинающий бык (жарг.)
— Я вот, когда был в Каракасе, — рассказывал Денис о своей поездке в Венесуэлу, — зашел там в так называемый «Золотой Центр». Это домина такой громадный, прямо в центре города, этажей тридцать, и там только магазины по ювелирке. Ну, побродил немного, в лавочку одну зашел, вижу — «Джонни Крокко» написано, я про его магазинчик в какой-то нашей передаче репортаж видел. У него состояние несколько миллионов долларов, мастерские свои гранильные, прииски — а он без работы не может, сам за прилавком стоит...
«Я тебя, урод, научу работать!» — донеслось из-за двери.
— Грубые люди, кошмар какой-то, — Денис на секунду отвлекся. Любочка прыснула. — Я ему так и сказал, что зашел посмотреть, мол, по телевизору видел. Он меня вином напоил, созвал соседей всех — человек из России приехал, вот, специально в магазин зашел. Печатку подарил, с изумрудом, так меня на таможне прихватили — я с собой пятьсот долларов вез, а она две тысячи стоит... Хорошо, из аэропорта ему позвонили, он подтвердил.
Из кабинета раздался грохот и крик Гугуцэ — «Я тебе покажу подтверждение!».
Любочка опять прыснула и отвернулась.
— А я видела очень красивые украшения, — после паузы сказала она, — в Москве. Я с одним бизнесменом из Германии ездила контракт заключать как переводчик. И вот там, в гостинице, случайно Джуну увидела. На ней такое шикарное ожерелье было... Говорят, его ей сам Брежнев подарил...
— Кому? Джуне? Да окстись, Любочка, откуда такие сведения?
— Ну она же сама по телевизору рассказывала, и писали, что ее с начала семидесятых в Москву перевезли, в Кремль.
— Зачем?
— Членов правительства лечить, — Любочка смутилась. — Я глупости говорю, да?
— Да нет, что ты. Просто информация, которую с экрана выдают, мягко говоря, не совсем соответствует действительности...
— А зачем она сама врет? — наивно спросила Любочка.
— Не знаю, — Денис пожал плечами, — для престижа... Она ж просто официанткой в «Иверии» была, это гостиница такая в Тбилиси, на картишках с подружками гадала, и все. Ни в какую Москву ее никто не звал, она попала туда уже в перестройку — просто теща моя в Тбилиси жила до восьмидесятого года, так все ж у нее на глазах было. И Джуну она прекрасно знает, и кофе в «Метро», это ресторанчик возле «Иверии», сто раз пила... Нравится тетке выпендриваться, пусть... Если есть дураки, которые ее слушают, ну и славно...
— А способности ее?
— Ой, да нет там ничего. Просто понты дешевые. Глоба, Давиташвили, Левшинов, Коновалов — одного поля ягоды. Один про астрологию какую-то ерунду несет, другая титулы раздает — смешно, право...
«Ты мне тут не гони!» — опять завопил Гугуцэ.
— Они что, подслушивают? — деланно удивился Денис. — Третий раз уже в разговор встревают, как специально...
— Это фразы стандартные, — Любочка пожала плечами, — к любому случаю в жизни подходят...
Договорить она не успела. В приемную ворвался возбужденный Горыныч.
— Тулип звонил! Все пучком! Раскололи урода! — задыхаясь, заорал он.
Любочка встала, чтобы доложить о прибытии господина Колесникова, но Горыныч пробежал через комнату. Денис не успел увернуться и был вмят в диван переполненным эмоциями «шкафом». Двери кабинета с грохотом распахнулись, явив взору Ортопеда, Глюка и красного Гугуцэ.
— Пика та, все в цвет! — снова прокричал Горыныч, тряся Дениса. Кофе выплеснулся на брюки. — Антон уже в курсе!
Рыбаков чуть не оглох.
Горыныча вежливо оторвали от Дениса и усадили в кресло. Любочка дала тряпку и налила новую чашку.
— Урод раскололся! — бросил клич Горыныч.
— Стоп, Даня, — попросил Гугуцэ, — ты не на митинге с Ортопедом. Кончай лозунгами говорить.
— Ну, в общем, в ментовке этот козел поплыл, те прокурорских вызвали... Пику примерили — совпадает, следак уже обвинение пишет... Все как в аптеке. Шекспира нашего в ментовке даже водкой напоили, сам начальник ему огурчик поднес закусить, чтоб лучше рассказывал. — Он дома уже, к нему Парашютист рванул, бабки отдать, заслужил. Ну и расспросить подробно... Говорит, за это его менты пообещали вообще больше не трогать, главное, чтоб из района не уходил, на их территории пьяным сколько хошь может быть, не заберут...
— Помогли человеку, — сказал Денис, — теперь он у них вроде талисмана будет...
— Точно... Надо ехать братанов забирать.
— Адвоката надо. Может, Фельдмана возьмем? — предложил Глюк.
— Давай. Ты как, Динь?
— Я — пас. Спать хочу. Вы и без меня справитесь.
Выспаться Денису не дали.
Бесконечно трезвонил телефон, он плюнул на отдых, взял Адольфа и отправился на ближайшее озеро. Там было безлюдно и можно было спустить четвероногого друга с поводка.
Глава 7
Каждому овощу свой пестицид
Приключения начались на подходе к дому. «А як же без них!» — потом зло думал Денис. Он лениво топал вдоль кустов, обдумывая дела на завтрашний день. Искупавшийся Адольф мирно трусил рядом, но вдруг сделал стойку и натянул поводок.
— Тихо, щас с нами поедешь, — произнес кто-то свистящим шепотом.
Денис обернулся, но сзади никого не было. «Бросать надо эти занятия, вот уже голоса мерещатся», — решил Рыбаков.
— Никшни, шалава, тебе сказано, — опять вступил голос. Адольф чмокнул, что означало раздражение. Обращались явно не к Денису. Он вгляделся в кустарник и увидел какие-то спины. Что там происходило, было неясно, листья перекрывали обзор.