Шантаж от Версаче
Шрифт:
Александра кивнула и исчезла в прихожей, где стоял телефон.
В комнате зависло молчание. Гнетущее, тяжкое молчание, нарушаемое лишь шлепаньем тапочек – Ксюшин отец ходил взад-вперед по комнате, как маятник.
– Перестань ходить! – выкрикнула Ксюшина мама. – У меня твои шаги отдаются в голове!
Ксюшин отец сел, ссутулившись, на краешек стула, зажав ладони худыми коленями. И снова зависла тишина, нарушенная лишь возвращением Александры.
– Сейчас приедут… – выдохнула она.
Присела возле Киса:
– Вы думаете, похищение Ксюши связано с этим делом?
– А вы как думаете, что это очередное «простое совпадение»? – ответил
Александра промолчала.
– Могла ли Ксения принять от сидящего в машине предложение выпить… мм-м… допустим, чашечку кофе в баре? – тихо спросил ее Кис.
Александра вскинула злые глаза.
– А вы как думаете? – мстительно ответила она вопросом на вопрос.
– Что нет.
– Зачем тогда задавать идиотские вопросы?
– Ваше мнение для меня весомее моего собственного…
Бездействие угнетало всех, но никто не знал, что предпринять. Не выдержав, мама резко встала и ушла в соседнюю комнату, откуда сразу же донеслись сдавленные рыдания, похожие на тихий вой.
Всем сделалось тоскливо и тошно, воображение, поначалу парализованное, принялось рисовать сцены одна страшнее другой…
– Ксюша могла сесть в незнакомую машину? – не выдержал тягостной тишины Реми. Кис перевел его вопрос.
– Не понимаю, зачем? – спросил ее отец.
Мать затихла в соседней комнате, прислушиваясь к разговору.
– Допустим, кто-то попросил показать дорогу. Могла?
– Могла, – ответила Александра. – Она доверчивая идиотка. Когда она была маленькая, я ее постоянно наставляла: не ходи с чужими, не садись в машины… Ну и прочее, что говорят детям. Но она выросла, и я перестала ей об этом твердить. Я только предупреждала ее, чтобы никогда не голосовала на дороге, особенно вечерами…
– Как вы думаете, – спросил Ксюшин отец, робко подняв глаза на присутствующих детективов, остановив свой взгляд на Реми, который ему, должно быть, казался уже почти членом семьи, – за нее потребуют выкуп?
Кис уже было хотел солгать – что да, мол, скорей всего, – чтобы дать надежду родителям, но Александра взорвалась нервным, резким выкриком:
– Ты что – миллионер?! Чтобы у тебя красть дочь и требовать выкуп?!
Отец ссутулился еще больше, и Кис с Реми переглянулись: старшую нельзя было упрекнуть в излишней деликатности.
– Сашенька, – появилась, всхлипывая, мама, – а не могло это случиться из-за… Из-за твоих статей? Может, кто-то тебя шантажировать хочет?
– Мама, – Александра совладела с собой и говорила теперь мягко и горько, – если бы кому-то мешали мои статьи, то мне бы просто пригрозили: типа заткнись, а то мы тебя пристрелим. Или твоих близких… Сейчас, мама, это так делается. Никто не стал бы похищать Ксюшу ради этого. И вообще, давайте прекратим гадать и строить версии! Сейчас приедет милиция… Она и будет строить версии. А вам, – повернулась она в сторону Киса с Реми, – лучше уйти. Меньше людей – меньше вопросов, а меньше вопросов…
– Меньше лишних объяснений, – закончил за нее Кис.
Договорившись с Ксюшиной родней о постоянной связи, сыщики поехали к Кису на Смоленку. Вани не было – ускакал в воскресный день к родителям поживиться вкусным маминым обедом.
Оказавшись в четырех стенах пустой, холодной (топить еще не начали) квартиры Киса, сыщики совсем захандрили. Казалось, что надо куда-то бежать, что-то предпринимать, делать, действовать! – но никто из них не понимал, с какой стороны можно взяться за дело. Искать машину, номеров которой
Не вынеся бездействия, Кис, не слишком представляя себе, что он станет объяснять, все же попытался разыскать Серегу. Но тот был на даче. Номера его мобильного Кис не знал, а ворчливая женщина – должно быть, Серегина мать, ревностно охранявшая выходные дни перегруженного сына, – не желала его давать. Конечно, скажи он милиции, что похищение Ксюши связано скорее всего с делом об убийстве Тимура Алимбекова, то в ход будут пущены совсем другие силы, средства и люди! Серегу и на даче разыщут, из-под земли достанут! Но ведь Кис сам советовал не говорить… Западня какая-то! Кис снова перебрал возможные объяснения, которые можно было бы дать милиции, связав Ксюшу с делом Тимура и в то же время обойдя молчанием эту дурацкую выдумку сестер и участие в ней Реми, – но ничто не приходило на ум. Либо рассказывать всю эту невероятную правду, в которую никто на Петровке не поверит и только впутает всех по уши в дело об убийстве, либо молчать. Но тогда и меры по розыску Ксюши другие, и срочность другая…
Ох-хо-хо! Он поплелся на кухню за выпивкой, в которой они с Реми явно нуждались для укрепления духа.
Тоскливо проползли два часа, в которые Реми медленно напивался, кляня себя за то, что не доверился своим предчувствиям, – ведь знал же он, ведь чувствовал, что девочке грозит опасность! – и в которые Кис увещевал его не валять дурака и не приписывать себе возможности, которых у него вовсе не было, чтобы теперь не сожалеть о том, что их не использовал. В самом деле, ну, будь Реми даже уверен на все сто, что на Ксюшу могут выйти, – что он, ее телохранителем бы заделался? Смешно, ей-богу, ему вообще улетать завтра. Ничего не смог бы Реми сделать для Ксюши, и незачем рвать теперь рубаху на груди, взывал к благоразумию француза Кис. У Реми вообще нет опыта криминальных расследований – у них там во Франции по таким делам к частным детективам практически никто не обращается, им все больше слежку за неверными супругами поручают да шпионить за конкурентами…
– Ну, что, скажи, разве я не прав? – Кис тоже начинал пьянеть, хотя, учитывая немалый стаж, присущий Кису как любому русскому мужику, он пьянел куда медленнее Реми. – А? Молчишь? Потому что я прав. Ничего бы ты не смог сделать, ни-че-го…
Звонок телефона выхватил их из тягостного полупьяного разговора. Звонила Александра – просила разрешения приехать.
– Валяйте, – не совсем трезвым голосом ответил ей Кис.
Александра замешкалась на том конце провода, учуяв его сомнительную интонацию, и, ничего не ответив, положила трубку.
Но все-таки приехала. Окинув взглядом детективов, она молча подошла к столику, брезгливо взяла за горлышко две бутылки, виски и водку, унесла их на кухню и убрала в первый попавшийся шкафчик. Так же молча унесла грязные стаканы и поставила их в мойку.
– Вымоете, когда протрезвеете, – бросила она холодно Кису. – И нечего француза спаивать. Он наш жених, можно сказать.
Все это было произнесено по-русски, и Реми ничего не понял, лишь молча наблюдал за решительными действиями Александры. Кис же в ответ только икнул.