Шантаж от Версаче
Шрифт:
Варя прошипела:
– Не смей, дурак!
Право, она надоела Реми. Он не был сторонником насилия, но девица слишком много позволяла себе. Не долго думая, он вложил шнур в Ксюшины руки, зашел спереди и ударил Варю дважды по лицу наотмашь. Почувствовав, что Павел готов прыгнуть на него сзади, Реми быстро вернулся за Варину спину, перехватил шнур, подкрутил его потуже, прижав Варю вплотную к себе и демонстративно приставив кухонный нож к ее боку, распорядился:
– Делайте, что сказано!
Он внимательно проследил за продвижением двух мужчин к выходу из зала, готовый среагировать
Они поднялись по лестнице и вошли в столовую. Паша подошел к шкафу, в котором стояла нарядная посуда и безделушки, и остановился возле него, глядя неуверенно на Варю.
Реми почему-то подумал, что присутствие негра здесь явно лишнее. Он посмотрел на Рональда: тот оглядывался с неподдельным любопытством в ожидании спектакля – видно, о существовании пункта наблюдения он не знал. Пожалуй, ему и не следовало бы знать…
– Ты мне больше не нужен, – сказал он негру по-английски. – Убирайся.
Тот ответил Реми разочарованным взглядом, помедлил, поглядел на соратников по сомнительным развлечениям и неохотно двинулся к выходу из столовой. Реми велел и Паше пройти вперед, чтобы не оставлять его за своей спиной, и так они сопровождали всей компанией Рональда до тех пор, пока не закрылись ворота за его машиной.
Реми вздохнул с облегчением: теперь ему приходилось держать в поле зрения только Пашу.
Вернувшись в столовую, Паша снова подошел к шкафу. Реми с нетерпением ждал, какой секрет он сейчас увидит… Вон та яшмовая статуэтка в шкафу, изображающая женщину с коромыслом, – не в ней ли скрыт механизм, приводящий в движение потайную дверь? Сейчас Павел нажмет на нее, и разъедется стена… – размечтался Реми в предвкушении сцены из Джеймса Бонда. Но Паша самым примитивным образом потянул шкаф за полку на себя, и шкаф открылся, как обычная дверь. Реми до того удивился, что шагнул поближе и разглядел, что нарядная посуда с безделушками на полках были бутафорскими, а сам «шкаф» – декорацией, хотя и очень хорошо сделанной из какого-то легкого материала, украшавшей обычную дверь.
Все оказалось проще простого, упрекнул Реми себя мысленно, и если бы он не страдал предрассудками, то и сам бы давно догадался! Потому что, когда видишь нелепость или странность, то нужно думать! А не делать поспешные идиотские выводы! Ведь заметил же, что мало логики в том, что кухня не соединяется со столовой и блюда приходится носить в обход, через гостиную! И что же? Понес чушь: русские не привыкли к комфорту, видите ли! А ведь из этого факта было всего лишь четверть шага до простейшего вывода, что проход, запланированный архитектором, был закрыт! А раз хозяин пошел на такое неудобство, значит, он что-то от этого выигрывал!
Теперь ясно, что выигрывал Тимур небольшое пространство, отведенное под пост наблюдения. Не хотел, стало быть, чтобы кто-нибудь из его гостей догадался об этом…
Реми заставил Пашу войти первым в тесную комнатку и остановился с Варей в дверях. Ксюша вытягивала шею из-за его плеча – за ним она была в безопасности, и Реми не позволил ей пройти вперед: кто его знает, этого Пашу, еще схватит Ксению и начнет соревноваться с Реми, какую из женщин задушат первой!
В
Но мало. Должно быть что-то еще, должно! Для четырех планов хватило бы одного монитора, максимум двух! А здесь – четыре!
– Меняй картинку, – распорядился он.
Паша снова уставился на Варю. Реми надоели эти вопросительные взгляды, которые Павел, не зная, как себя вести, постоянно бросал на жену, и он сказал Ксюше: «Пойди найди что-нибудь, чем можно завязать этой паршивке глаза».
Ксюша вернулась через несколько секунд с шелковым шарфиком и не без мстительного удовольствия затянула им Варины глаза.
– Так-то оно лучше, – удовлетворенно произнес Реми и повторил: – Меняй картинку, сказано!
Через пятнадцать минут Реми, невероятно удивленный и одновременно очень довольный, покидал в обнимку с Ксюшей негостеприимную дачу.
В кармане Ксюши лежал шелковый шарфик, предусмотрительно снятый с Вариных глаз.
Глава 19
В квартире на Ленинском проспекте было все перевернуто. Здесь что-то искали, и Кис даже, кажется, знал, кто именно.
Он в бешенстве набрал номер Бориса и, не церемонясь в выборе выражений, переговорил. Если опустить все упоминания о «маме», а также указания, чем занять свой досуг и куда следовало идти, то основная мысль разговора сводилась к следующему: Кис свое время уважает и настоятельно требует того же от других, и если квартира была уже обыскана самым тщательным образом, то незачем беспокоить серьезного человека и вводить его в заблуждение, поскольку вот уже второй день, как он идет по неверному пути, полагая, что квартира за железной дверью содержит хотя бы часть разгадок, тогда как ее уже давно обыскали вдоль и поперек…
Борис нисколько не обиделся и, выслушав гневно-нецензурную речь, сказал примирительно:
– У меня же парни натренированы, чтобы морду бить, – могли и не найти. А ты детектив, головастый к тому же… Во всяком случае, так мне о тебе сказали. Я думал, может, ты что найдешь, чего мои парни не заметили!
Польщенный Кис притих и даже буркнул извинения.
Отключившись от Бориса, он снова оглядел комнаты. Ворошить переворошенное не имело смысла – здесь уже точно ничего интересного нет. Вот разве что попробовать отыскать тайник?
Кис приступил. Сантиметр за сантиметром просматривал пол, стены, мебель. В каждую щель совал свой нос, каждую цацку покрутил в руках, исследовал настольные лампы и книги – в напрасной надежде наткнуться на механизм открывания какого-нибудь тайника.
Спустя два часа, изрядно наглотавшись пыли, он вернулся домой ни с чем – квартира за железной дверью не содержала никаких тайн… Во всяком случае, тех, что интересовали его.
Дома на столе его ждала ксерокопия статьи о модельере Корсакове и записка от Вани, сообщавшая о том, что, охваченный внезапным приливом необычайной тяги к знаниям, балбес отправился в университет на две последние пары.