Шантаж
Шрифт:
– Глухарёв, у тебя ни стыда, ни совести! Тварь неблагодарная!
Мужчина заставил её замолчать на несколько секунд, но она отчаянно вырывалась из его рук.
– Не было у меня с ней ничего, понятно?! – в сердцах крикнул на Иру Сергей, опять зажимая властным поцелуем её рот. Она продолжала вырываться, задыхаясь от борьбы, но он держал её крепко.
– Скотина, кобель! Не верю я тебе! – наконец высказала она ему накопленную ярость.
– Ты, Ирочка, что-то повадилась к Карпову последнее время. Да я в отместку тебе это сделал! – неожиданно признался Сергей.
– В отместку?! Всего лишь?
– Люблю, конечно! Ирочка, милая! И ты меня любишь, я знаю! На фига тебе этот Карпов сдался… Я , дурак, сразу не понял: ты же для нас с Деном старалась, отвлекала его.
– Да, отвлекала…Для тебя … с Деном, - подтвердила она. Горькие слёзы невольно потекли по щекам.
А Глухарёв уже загорелся желанием: Ира была так близко, да ещё её неожиданное сопротивление распалило его. Он подхватил её на руки, утащил на кровать, продолжая жарко обнимать и целовать Ирину уже со всей страстью. Одежда полетела прочь. Ира ещё вяло пыталась сопротивляться, но потом сдалась. Всё-таки, она его любила. Любила так, что ради него пошла на сделку с совестью и душой, а он этого сразу не понял и не оценил, а может, просто взыграло чувство собственника. А как же?! Она была с ним столько лет и вдруг рискнула обратить внимание на другого! Сергей не мог с этим смириться…
Страсть была короткой, но отчаянной. Ирина вдруг осознала, что эта их близость, может быть, последняя. Да, любовь была, жаркая страсть была… БЫЛА… В их отношениях всегда чего-то не хватало. Теперь она поняла: не зря говорят о недопустимости служебных романов. Роман , несмотря на его продолжительность , исчерпал себя, не закончившись ничем. Сошёл на нет из-за взаимных обид и разочарований. И они оба были в этом виноваты. Или не виноваты? Разные люди – разные судьбы. Вот так просто: свела судьба, а потом развела. И ничего с этим не поделать…
========== Часть 10 ==========
– Серёжа, у тебя кровь на щеках, - Ирина принесла перекись, аккуратно обработала ранки.
– У-у, мучительница моя! Какие страдания от тебя терплю!
– шутливо сказал Глухарёв, подставляя ей лицо, ласково поглаживая её плечико.
– Вот и всё! – сказала Ира, улыбнувшись. О чём она это сказала? Не знала даже сама, только потом попросила:
– Серёжа, иди домой.
Она увидела, что Глухарёв, удобно расположившись на кровати, уже почти заснул.
– Ир, ты чего? – удивился он, очнувшись от приятной дрёмы.
– Не знаю. Просто не хочу, чтоб нас утром видели вместе. Опять шушукаться будут, сплетничать.
– Да плюнь ты на них! Столько лет мы с тобой вместе – они уже привыкли.
– Вот именно, привыкли. Как ты и я. А привычка, знаешь ли, дело вкуса.
Глухарёв смотрел на неё своими невыносимо красивыми карими глазами, лёгкая улыбка была на его губах:
– Ириш, так я не понял: ты меня простила?
– Простила, Серёженька, простила. Только нам с тобой надо немного отдохнуть друг от друга, понимаешь? Врозь побыть. Это и тебе, и мне полезно будет!
Он весело усмехнулся:
– Чтоб потом любовь была крепче?
– Да, типа того, - улыбнулась Зимина.
– Ладно. Только недолго, - согласился он, начиная одеваться.
– Вот и хорошо, -
а следующий день ей позвонил Карпов. Каким-то усталым голосом попросил:
– Зимина, я жду тебя сегодня вечером. Поговорить надо! – трубка противно пищала оборванным звонком.
Ирина недоумевала:
«Чего ему надо? Отдала же я ему паспорт! Ладно, схожу ещё раз. Надо же узнать, что за разговор предстоит».
Сергей улыбался при встрече. А Денис опять был в подпитии, но в приподнятом настроении по причине того, что отмазался от верной тюрьмы. Зимина хмуро поздоровалась с ним.
– Ир, спасибо тебе! Я теперь твой должник, и Серёгин тоже! – рассыпался он в благодарности и признательности, преданными глазами глядя на подполковницу.
– Денис, заканчивай пить! – вновь попеняла она подчинённому, пригрозив увольнением по статье.
Он только согласно кивнул, и клятвенно пообещал бросить эту пагубную привычку, затем ушёл к Серёге в кабинет, прося у него денег на опохмел.
«Вот засранец! Только его из дерьма вытащили, он опять за своё!» - Ира досадно поморщилась.
Вечером она вновь отправилась в больницу. Её встретил Карпов. Он был хмур и неприветлив, смотрел на неё каким-то бесцветным , словно, больным взглядом. Ему уже разрешили вставать.
– Здравствуйте, Ирина Сергеевна!
– приветствовал он её .
– Здравствуй, Стас! А что так официально, не радостно?
– А чему радоваться, Ир? Сегодня состоится наша с тобой регистрация!- неожиданно объявил он.
– Сегодня?! Как сегодня? – округлила глаза Зимина. Она была в полной растерянности: думала, что ещё уйма времени, и ещё как-нибудь всё утрясётся, уладится само собой.
– А так! – Карпов не церемонился, вытащил из тумбочки коробочку с кольцами, - Я решил, что не стоит время тянуть! – его ледяной взгляд, словно насквозь, прошил её. Сразу стало холодно, руки-ноги затряслись. Ира не была готова к такому быстрому развитию событий.
В это время в палату зашли четверо …
Лечащий врач Стаса, он же главврач этой больницы, двое незнакомых Ирине людей – мужчина и женщина, державшая в руках букет цветов, и регистраторша - представительно одетая дама с пышной причёской на высоко поднятых волосах. В руках эта дама держала объёмную папку с документами. Пришедшие были переполнены важностью момента и старались держаться с достоинством, на их лицах светились слегка напряжённые улыбки. У доктора в руках Ирина увидела маленький подносик, на него Карпов выложил свадебные кольца. Незнакомая парочка явно намечалась в свидетели.
– Ириш, иди ко мне поближе! – сказал Стас и, изображая на лице подобие улыбки, шагнул к ней, приобнял за плечи.
– Можно начинать!- скомандовал он, обратившись к гостям.
Незнакомый мужчина включил записанный на плеер свадебный марш Мендельсона. Торжественная мелодия заполнила собой всё пространство палаты…
Ира была в полной прострации от происходящего, поэтому, когда регистраторша спросила её , согласна ли она выйти замуж за Карпова, замешкалась с ответом, недоумённо обвела глазами присутствующих. Но, едва почувствовала на своём локте сильную мужскую ладонь, скорее автоматически, выдохнула: «Да!»