Шапка Мономаха
Шрифт:
– Лихо! – с уважением произнес тип и стал расспрашивать далее: – А чем, скажите, пожалуйста, коли это не секрет, вы занимаетесь?
– Никакой не секрет, – хмуро ответил надоеде Андрей Николаевич. – Пенсионными фондами занимаюсь.
– И в какой должности? – снова пристал надушенный, подошел поближе.
– В должности начальника отдела, – скучно ответил ему Базанов.
Тут Базанова и позвали. Давешний служка, что провожал его в общую приемную.
– Погодите, погодите, – ухватил за рукав пальто приставучий тип. – Вот, возьмите, вдруг пригодится, – и сунул Базанову глянцевую визитную карточку, посмотрел выжидающе: – Я – вам, вы –
И Андрею Николаевичу, чтобы не показаться невежливым, пришлось протянуть в ответ собственную визитку. Надушенный ухватисто цапнул скромный, без выкрутасов, кусочек картона. И наконец отстал. А Базанов поспешил вслед за монашком-проводником. На ходу взглянул на то, что дал ему в руки парфюмерный типчик. Придыхайло, Лавр Галактионович. Прочитав, Базанов поперхнулся. Ну и имечко! Название фирмы, где этот самый Лавр Галактионович генерально директорствовал, ничего Базанову не говорило. ОАО «Антей», адрес указан в Денежном переулке. Впрочем, от человека с такими манерами и фамилией, не говоря уж об имени и отчестве, можно было ожидать подобного пафосного названия, и адрес тоже был подходящим. Базанов, однако, спрятал загогулистую визитку в карман и тотчас о ней позабыл.
Отец Сосипатий ожидал его в кабинете, не кабинете – в боковой комнатушке, оснащенной, тем не менее, достаточно передовой оргтехникой в виде компьютера и внушительных размеров копировального аппарата. Наличествовали здесь и стол со стульями, и даже игривого вида этажерка с бумагами. Однако и образа святых угодников висели по стенам. Не зная, что ему делать, Базанов в некоторой смущенной растерянности поклонился и перекрестился неловко и ошибочно, слева направо. Но отец Сосипатий только улыбнулся.
– Вот, вам просили передать. – Базанов положил на угол стола папку с бумагами. И более уж не знал, что говорить дальше.
– Да вы присядьте, молодой человек, – совсем светским тоном пригласил его отец Сосипатий и снова улыбнулся.
Базанов присел на ближайший к нему стул и, несколько ободренный, отважился теперь рассмотреть и самого священнослужителя. Против ожидания отец Сосипатий вовсе не выглядел елейно-пройдошливым торговцем опиумом для народа, и в то же время совсем не было в нем надменной глумливости высокопоставленного пастыря душ. На Андрея Николаевича смотрели из-под черного клобука доброжелательные, смешливые карие глаза, чуть подернутые старческими, мутными жилками. Окладистая, пегая от седины, борода прятала излишнюю веселость улыбки. И вообще, отец Сосипатий производил выгодное впечатление живчика и бузотера, ради сана привыкшего смирять чрезмерную экспрессивность натуры. Вовсе не чувствовалось в нем никакой алтарной величавости или глубокомысленной мудрости, рядом с которой непосвященный вынужденно представлял бы себя полным дураком. Но круглое, с увядающим румянцем лицо этого чиновного архиерея сияло как будто самой сокровенной радостью жизни и оттого казалось умным и располагающим к доверию. Базанову тотчас стало ясно, отчего именно отцу Сосипатию поручают общаться по церковным делам с мирскими начальниками и организациями. Но вот подходит ли он для откровений Андрея Николаевича? Подходит. Тут же и ответил себе Базанов. Такого трудно удивить, но и обмануть тоже трудно.
– Меня зовут Базанов Андрей Николаевич, – представился он и выжидательно посмотрел на веселого архиерея.
– Вот и чудно. Андрей Николаевич – имя приятное. А меня называйте отец Сосипатий. Да вы знаете, наверное? – с хитринкой спросил его преподобный.
– Знаю,
Получилось глупо, но веселый священник отчего-то не засмеялся. Напротив, сделался вдруг серьезен и даже печален.
– Да, это вопрос важный, несомненно, – сказал преподобный и пригладил бороду. – И вы полагаете, что скоро грядет День Страшного суда?
Это все вдруг стало напоминать Базанову беседу в отделении психиатрической помощи, – видимо, Муха сообщил о нем неверно, а отец Сосипатий ничего не понял.
– Да нет же, нет. При чем здесь Страшный суд?! И не конец света вовсе, то есть чтобы для всех разом. А только… – Базанов не стал тратиться на сбивчивые разъяснения, сразу протянул из кармана преподобному отцу Сосипатию список с «глупого письма». – Да вы прочтите! Прочтите, тогда и разговор меж нами выйдет иной!
Преподобный взял бумагу, половину обычного, стандартного листа, порылся где-то в недрах своего многослойного одеяния, извлек футляр, а из футляра пребанальнейшие очки для дальнозорких. И приступил к чтению.
– Откуда это у вас, Андрей Николаевич? – закончив, спросил отец Сосипатий странным, глухим голосом. От его давешней веселости теперь не осталось даже следа.
И Базанов торопливо стал пересказывать события последней недели. Его уже мало заботило собственное реноме – насколько безумным выглядел он и все его повествование. Андрей Николаевич старался только изложить факты с наибольшей подробностью и не упустить ни одного, а там уж пускай отец Сосипатий сам определит, какая от него нужна помощь – врачебная или Божья. Скоро Базанов и закончил свой монолог вполне традиционным вопросом:
– И что вы на это скажете, ваше преосвященство, то есть святой отец?
Но его преосвященство святой отец не сказал почти ничего. Только одно короткое слово:
– Подождите! – И с несколько чрезмерной для архиерея поспешностью вышел вон, прихватив с собой, однако, и копию с «глупого письма».
Базанов остался ждать. То ли у моря погоды, то ли вчерашний день. Сначала отвлекался на мелочи, разглядывал образа, потом взял с этажерки тоненькую книжку, предлагавшую паломникам туры по святым местам, стал читать от нечего делать.
Тем временем отец Сосипатий колобком катился по коридорам, словно пузатенькая шхуна под парусом шуршащей рясы, и так докатился до владений отца Пантелея, сухонького и строгого в словах старичка, ведавшего в Патриархии сотворенными чудесами и канонизацией благолепных душ, оные чудеса совершивших. Собственного начальства отца Сосипатия на месте сей день не было, но это и не представлялось важным. Переговоры вышли бурными.
– Выходит, слухи-то, что переданы якобы в послании от Дмитрия Толмача, и не слухи были вовсе? – взволнованно вопросил отец Сосипатий после совместного прочтения копии, списанной безалаберной рукой Базанова с «глупого письма».
– Вы еще, преподобный, и Белый Клобук помяните! Тоже от Толмача осталось. И тоже правда, по-вашему? – низким, пронзительным голосом, чуть ли и не гневно, оборвал его отец Пантелей. Но гневался более, чтобы отсрочить признание очевидного факта и грядущие за ним смуты и многие неприятности.
– А хоть бы и Белый Клобук! И не мне! Не мне вам поминать, сколько чудес и явлений божественных от нас в веках кануло! А ежели и Святое Писание по архивным бумажкам сверять, так от него и вовсе камня на камне не останется!