Шарада Шекспира
Шрифт:
«Думай, думай, думай, - гнусавил внутренний голос.
– Ева тебе ничего не подскажет. Она в опасности, а ты ничего не предпринимаешь! Надеешься, что Потрошитель добровольно отдаст свою жертву? Наивный! Шевели извилинами, парень, вместо того чтобы коптить легкие никотином!»
Недокуренная сигарета полетела в урну, а Смирнов занялся анализом имеющихся в его распоряжении разрозненных данных.
Мог ли Денис Матвеев инсценировать свою смерть? После разговора с Громовым сыщик почти отбросил эту возможность. Почти. Какие у него основания считать бывшего
Ева говорила, что он ей звонил. Показалось? Денис Матвеев при всех его недостатках, женщин не убивал - он их «любил», забавлялся с ними, разыгрывал перед ними Казанову, притом они остались живы и здоровы. Оскорбленные, разочарованные, одураченные, но живые! Сам же герой-любовник поплатился жизнью за свои похождения. С чего бы ему вдруг воскреснуть? Что это? Жажда мести, которая не угасла даже в могиле?
Ведь сей великий мистификатор пал от слабой ручки ревнивой мадам Соломирской. Кто бы мог подумать? Прелестная журналистка положила конец «кукольным спектаклям» Дениса Аркадьевича, где он отвел ей незавидную роль одной из многих.
А если предположить невероятное и Матвеев жив, то почему пострадали медсестра Садыкова, какая-то Крюкова и Ева? Почему не Аглая Соломирская, которая расцвела пуще прежнего и потрясает столичный бомонд экстравагантными статейками?
К этой версии, как ни изощряйся, не пришьешь убитого Константина Марченко, актера театра «Неоглобус». Вообще наметившаяся связь между этими, казалось бы, далекими друг от друга смертями сбивала Всеслава с толку.
Маньяк убивал женщин, а Константин - мужчина. Судя по всему, убийца обыскал тело актера и забрал его записную книжку. Почему? Кстати…
Сыщик остановился у ближайшего таксофона и поспешно набрал номер Марченко. Ответила Марина.
– Еще один странный вопрос журналиста, - представившись, сказал Смирнов.
– Ваш брат не делал пластическую операцию?
– Костя?
– удивилась девушка.
– Зачем? Он был доволен своей внешностью. И потом, такая операция ужасно дорого стоит. Мы собирали деньги для меня.
– Спасибо, я, в общем, так и думал. Решил на всякий случай уточнить. А фамилия Адамов вам знакома? Может быть, брат ее упоминал в разговоре?
Марина подумала, прерывисто дыша в трубку.
– Нет, - твердо ответила она.
– Адамов… фамилия звучная, я бы запомнила.
– Извините, - вздохнул Всеслав.
Он и не рассчитывал на успех, это было бы слишком просто. «Ты же любишь головоломки!
– ехидно поддел его внутренний голос.
– Развлекайся!»
Пожалуй, стоит поговорить с Адамовыми, по отдельности с Кристиной и Львом Назаровичем, не отходя от таксофона, подумал сыщик. Позвонил.
Трубку взял доктор.
– У меня к вам пара вопросов.
– Опять?
– откровенно удивился Адамов.
– Ладно, приезжайте.
– Вы дома один?
Хирург усмехнулся.
– Боитесь, зарежу? Зря. С вами не просто справиться такому пожилому больному человеку, как я.
–
– Я вас жду, господин Смирнов. Будьте спокойны, в квартире, кроме меня, моя жена и Анфиса. Ася ушла в гимназию.
Через полчаса сыщик сидел и пил чай в домашнем кабинете Адамова. Кристина с домработницей хлопотали на кухне.
– Ну-с, задавайте свои каверзные вопросы, - нетерпеливо вздохнул хозяин.
– Только потише. У нас в семье и так не все гладко.
– Понимаю.
– Гость сам был заинтересован, чтобы их разговор никто не слышал.
– Вы знакомы с Константином Марченко?
– Нет. Что-нибудь случилось с его женой, и вы решили…
– Подумайте хорошенько, - перебил его Всеслав.
– Не знаю я такого человека.
– Допустим. А в театр вы ходите?
Доктор изображал вынужденное смирение. Он не дергался, не возмущался, терпеливо выслушивал вопрос, выдерживал пристойную паузу и отвечал.
– Весьма редко, - признался он.
– Предпочитаю шумным зрелищам телевизор. Одеваться в костюм и галстук, сидеть где-то несколько часов, наблюдать плохую игру и хлопать в ладоши - это не по мне. Супруга даже обижается, что мы не ведем светский образ жизни. Но это ее проблемы, - жестковато заключил Адамов.
– Театр «Неоглобус» - вам ни о чем не говорит сие название?
Хирург пожал плечами.
– Н-нет… хотя постойте, как вы сказали? «Неоглобус»? Что-то припоминаю… Черт, склероз, наверное, развивается. «Неоглобус»… «Нео…» Ах, да! Лялечка покойная предлагала как-то раз пойти на премьеру модной английской пьесы. У нее и билеты были, какой-то знакомый презентовал. Но я отказался.
– Почему?
– Неужели не понятно?
– вышел из роли смиренника Адамов.
– Появиться с ней на виду, на людях, я не мог! Такие вещи не выставляются на всеобщее обозрение. У меня жена, семья, репутация, наконец.
– Как Садыкова восприняла ваш отказ? Обиделась, рассердилась?
– Что вы! На Востоке женщин с детства приучают сдерживать свои чувства. Ляля тогда предложила мне пойти в театр с Кристиной.
– Вы согласились?
– Нет, конечно! Я не люблю театр.
Сыщик понимающе улыбнулся, он тоже не относил себя к завзятым театралам. Ева тянула его на скучные спектакли, где актеры состязались друг с другом, кто кого перекричит. Ева… Он тряхнул головой, отгоняя непрошеную тоску.
– Откуда вы узнали мой телефон? Объявлений о своей деятельности я не даю, вообще никак себя не афиширую. Вы говорили, пациентка посоветовала? Кто она?
Адамов удивленно поднял на него глаза.
– Мне… действительно посоветовали, - после легкой заминки ответил он.
– Старый знакомый. Он узнал, что у меня неприятности, убийство в клинике и все такое… Слухи разнеслись быстро, особенно в медицинских кругах.
– Кто именно?
– докапывался Смирнов.
Доктор смешался.
– Этот человек… он просил не называть его имени. Я дал слово. Про пациентку придумал, каюсь. Я не хотел бы…