Шарада Шекспира
Шрифт:
Как можно желать женщину, которую ненавидишь? Оказывается - можно.
Эротический сон перенес действие из холодных и темных казематов в роскошно убранную спальню. Страстная любовница в королевском платье отдавалась отчаянно, яростно, до полного изнеможения… и умирала. Он вонзал нож в ее трепещущее сердце. Чтобы она не смогла изменить ему, повторить то же с другим.
Тот, кто назвал себя Потрошителем, проснулся, все еще переживая увиденное. Ему теперь все подвластно, и сон можно превратить в явь. Стоит только захотеть! Полчаса он лежал, обдумывая способы, которыми можно принудить женщину полюбить,
Но сначала надо добиться, чтобы Любитель Совать Нос в Чужие Дела вернул украденное. Проклятый проныра! Ему удается многих одурачить.
– Только не меня!
– зло прошептал Потрошитель.
– На мне ты обломаешь зубы, нахальный ублюдок!
Он встал и занялся привычными делами, находясь в странном возбуждении, в какой-то неестественной подвешенности. Временами ему казалось, что он становится видимым: люди, его окружающие, могут догадаться, кто он на самом деле. Он и сам путался. Прежняя жизнь отодвинулась далеко, стала призрачной. Может быть, Потрошитель всегда жил внутри его, искусно скрываясь под вторым дном?
Ему с некоторых пор удавалось смотреть на мир из разных точек - глазами того, кем он считал себя с рождения, и глазами Потрошителя. Первый вариант перестал удовлетворять и радовать. Благополучный с виду, способный, трудолюбивый, умный человек оказался без вины виноватым, не смог снискать заслуженные им уважение и любовь, и вдобавок над ним нависла угроза позора и разоблачения. Этот человек подчинялся правилам, чтил законы и общественное мнение. Он вынужден был оставаться в тени, зализывать раны.
Потрошитель же презирал правила и попирал законы, живя по принципу вседозволенности. Он мстил без рассуждений, без оглядки. Он так же предпочитал находиться в тени, но чувствовал себя по-другому. Он превратился в карающую Тень, неотвратимый призрак возмездия! Из своего мрака он смеялся над копошащимися на свету ничтожными людишками. Никто не в силах понять его, разгадать ход его игры! Никто…
Любитель Совать Нос в Чужие Дела, прилипчивая ищейка! Это он влез в налаженную, спокойную жизнь порядочного человека и сломал ее!
– Ты мне за это ответишь!
– шептал ночами тот, кто назвал себя Потрошителем.
– За все заплатишь! Умоешься кровавыми слезами!
День же проходил как обычно, по давно заведенному порядку. Чтобы побывать в своей темной пещере, подвале, где томилась ненавистная узница, Потрошитель улучал подходящее время и, приняв меры предосторожности, спускался туда. Там он обустроил себе тесную каморку, где хранилось все необходимое: одежда Палача, нож, запас снотворного, которое он добавлял в воду для жертвы, кое-какие продукты, кипы газет и ножницы.
Здесь, при угрюмом огоньке свечи, он вырезал буквы и наклеивал их на тетрадные листки в клеточку, составляя слова и предложения. На этот раз он «написал» следующее: «Будь ты проклят, Наглая Ищейка! Дни твоей сучки сочтены, так что поторопись. Наследство Дениса - тебе известно какое - положишь в пакет и оставишь завтра вечером на троллейбусной остановке у дома Адамовых. Точное время сообщу дополнительно, жди. Обо всем, что накопал по делу хирурга, забудешь! Не вздумай шутить со мной! Тогда девку обратно не получишь никогда.
Потрошитель не собирался отпускать пленницу. Он еще не наигрался с ней в смертельно-эротические игры. Он еще не видел ее крови, только слезы. А что они значат? Соленая водица. Слезами пощады не вымолишь. Палач - последняя инстанция между Богом и людьми. А продажные твари пощады не заслуживают!
Он закончил послание и прикинул, что бы такое приложить к нему для убедительности. Дабы сделать Ищейку посговорчивее. Волосы! Окровавленную прядь волос несчастной овечки.
«К нему домой я больше не пойду, - решил Потрошитель.
– Дудки! Он может подстроить там ловушку для меня. Неоправданный риск присущ плохим игрокам, которые слишком увлекаются».
Солнце клонилось к закату. Его свет, проходя через тонкий слой облаков, придавал воздуху оттенок старой меди.
Смирнов прогуливался по набережной Москвы-реки. Вода казалась бурой, как ржавчина. Она тихо плескалась о гранит берегов. Сыщик пришел сюда подумать. Под мерный плеск воды в голову приходили неожиданные мысли.
Он чувствовал, что живет каким-то фантастическим сверхусилием, желанием отделиться от ситуации, не погружаться, не тонуть в ней. Он стал своим собственным двойником. Тот Славка, который любит Еву и сходит с ума от страха за нее, затаился, ушел в глубину сознания. А тот, который ищет исчезнувшую женщину - предельно собранный, жесткий и хладнокровный, - действует. Они, эти два Славки, существовали параллельно, иногда пересекаясь. В такие моменты рассудок отказывал, действия становились хаотичными, судорожными. Тогда второй, сосредоточенный, волевой Славка восстанавливал хрупкое равновесие и вновь принимался за дело.
Он не мог вести этот поиск, это расследование своими обычными способами. Отсутствие времени зажало его в тиски, ограничило свободу маневра. Ему было не до интеллектуальных пассажей - жизнь Евы измерялась секундами, каждая из которых могла стать последней. Ему было некогда следить за фигурантами - по той же причине. Ему было не с кем посоветоваться, не у кого просить помощи и поддержки. Его вызвали к барьеру и предложили стреляться с завязанными глазами. Ему не оставили выбора и не позволили позаботиться о секундантах. С ним не договаривались - ему диктовали условия.
Что толку возмущаться и негодовать? Кто станет его слушать? Думать тоже особо некогда. Придется опираться на ту информацию, которая уже собрана. Кое-какие проблески есть, осталось привести их в систему. О, как ему сейчас нужно было озарение, молния, прорезающая плотную массу туч! Как не хватало подсказки, пусть даже самой маленькой, прозрачной, в виде намека! Ева частенько выручала Славку в подобных обстоятельствах. Может быть, выручит и сейчас?
Он снова вернулся мысленно к ее странным разговорам, которые вызывали у него раздражение и протест. «Ошибка лорда Уолсингема»! Они с Евой так и не попали на премьеру. Жаль! В чем же просчитался Уолсингем? В чем же ошибся он, Всеслав Смирнов? Где и как подловил его новоявленный Потрошитель?