Шарм, или Последняя невеста

Билык Диана

Языком раздвигаю мягкую слегка шероховатую кожу, скольжу по зубам и ныряю в горячий и влажный рот. Лера дрожит и оседает в моих руках, стискивает плечи до острой боли. Тяну ее к себе и проталкиваюсь глубже, неистовей. Я хочу понять насколько долго я смогу не подпускать ее к своей душе, отдавая без оглядки бренное тело.

Это безумие. Безумие…

Острая огненная стрела летит по позвоночнику и натягивает ткань брюк, а меня ведет по наклонной дорожке прямо в пасть забытья. Лера хватает меня за футболку, словно врасти хочет, внутрь пробраться. Когда тонкие пальцы

вплетаются в волосы, я понимаю, что еще шаг, и меня не остановит наше безумное и скоропостижное знакомство. Я просто возьму ее здесь и сейчас, даже если будет сопротивляться.

Отстраняюсь и придерживаю девушку, обвив ладонями узкую талию. Лера смотрит распахнутыми глазами, затянутыми дымкой возбуждения, и сипло говорит:

– А второе?

Прячу в своей ладони ее руку и веду из комнаты по коридору на второй этаж.

В кабинете пахнет старой кожей и книгами. Единственное окно прикрыто темными римскими шторами. На диван не смотрю, чтобы не воображать, как Лера садится на него, раздвигает ноги и подается навстречу.

Дыхание рвет грудь и, сцепив зубы до боли, я веду девушку к столу.

А на столе, дубовом столе…

Стоп!

Не бывает так, чтобы первый пробный шаг оказался нелепой промашкой и ошибкой. Хотя у меня все бывает. Деньги льются в руки без особых усилий, а вот с личной жизнью не везет.

Я давно готовился, знал, что наступит время, и я решусь попробовать освободиться от проклятия, но сейчас, когда достаю документы из сейфа, понимаю, что рискну даже умереть ради всего этого. Три месяца приятной боли мне обеспечены, а дальше хоть трава не расти на могиле – все равно. Потому что быть бесконечно в одиночестве, работать, не зная цели, бесполезно тратить воздух, наполняя грудь, и надеяться, что следующий день или ночь станут последними – это еще хуже.

Одним взглядом прошу девушку присесть.

Валерия туже заворачивается в мой халат и осторожно опускается в кресло напротив. Я в прямом смысле прячусь за стол, потому что возбуждение на грани фола. Держу руки на папке и долго не могу решиться толкнуть ее немного вперед.

Лера не сводит глаз с моих рук, кусает губы, а потом раскрывает правую ладонь.

– Я готова, Генри, что бы там ни было.

Ее голос льется по венам, и на миг мне кажется, что я все еще сплю. В пальцах стучит ток, а под горлом желание взять краски и увековечить ее облик именно таким: трогательно-задумчивым, но открытым. Края халата приоткрываются, когда она наклоняется вперед и касается уголка папки. Не дышу, потому что еще одно движение и я просто разорвусь.

– Что там? – настойчиво тянется Лера. Вот уже я вижу округлости ее груди и полумесяцы сосков, что выглядывают из халата. Увожу взгляд немного выше и натыкаюсь на ее губы.

– Ты должна дать слово, что подумаешь, – придерживаю рукой и пропускаю через зубы горячий воздух. Выжидаю, когда девушка кивнет, и только тогда отдаю папку. – Я оставлю тебя на несколько часов, мне нужно по работе отъехать.

– Я могу это взять домой? – она не отводит глаз и слабо улыбается. – Хочу отца увидеть. Пожалуйста.

Думаю несколько секунд,

а вдруг засмеет и откажется? Как я потом сохраню все это в тайне? Доверять девице, что росла рядом с чудовищем, опрометчиво, но я доверяю.

– Конечно. Я отвезу тебя.

На углу стола забытый рабочий мобильный. Включаю его, и ловлю сотни пропущенных сообщений. Быстро набираю смс Егору с указаниями, что делать и, убедившись, что он прочитал, снова выключаю телефон. Не люблю я эти гаджеты, чувствую себя пленником электронного мира. Хватит с меня душевной клетки и без сотовых.

– Только у меня кроме платья ничего нет, – Лера опускает голову и стискивает пальцами кожу папки.

– Я знаю. Иди в комнату, а я что-то придумаю.

Она поднимается, а я не успеваю отвести глаз и замечаю, как разлетаются полы халата, и нежная белая кожа бедра оголяется. Сглатываю и прячу взгляд.

– Спасибо, Генри, – сумбурно говорит Лера, убегая из кабинета. И, когда она исчезает в коридоре, я сбрасываю напряжение с плеч и ныряю лицом в ладони. Хочется заорать, но терплю. Хочется спать, но не сплю. Меня просто трясет от глупости, что я сейчас творю. Это ведь петля, настоящая петля вокруг шеи, но я, идиот, ведусь на долбанное влечение и коварную интуицию. А вдруг все получится?

Глава 15. Валерия

Владелец десятков картинных галерей, нескольких деревообрабатывающих мастерских, магазинов «Кисти и краски». У Севера есть выставочные залы, художественные школы – столько всего, что я даже не вспомню, а сам, как настоящий испуганный ребенок. Прячется, не договаривает, отмалчивается.

Даже дом его напоминает логово заблудшей души: пустой и холодный. Цветы, ковры, картины, но все такое бездушное, будто среди этих стен ходит он один.

Я не успеваю папку открыть: Генри стучит в дверь комнаты и, не дожидаясь ответа, заходит внутрь. Хозяин. Властно бросает на меня взгляд, и моя кожа покрывается мурашками от невидимого прикосновения его глаз.

– Это одежда. Прошу, поторопись. Мне нужно на встречу успеть, – его голос поменялся с бархатисто-теплого на прохладно-льдистый. Или он такой и есть, или прячется, как улитка в надежном домике. Подозреваю, что второе.

Перехватываю пакет: это так неожиданно, что кто-то беспокоится обо мне без просьб, понимает без слов, видит сам, в чем я нуждаюсь. Я привыкла, что меня только пинают за помощь, за надуманные оплошности, а здесь…

– Не стоило, Генри, – шепчу и опускаю взгляд в пакет. Джинсы, свитер, светлый пуховик. Что-то голубое и что-то гладкое и бежевое с другой стороны.

– Ты собиралась ехать домой босиком и в шелковом барби-платье? – он не меняет положения тела, на лице каменная маска, руки спрятаны в карманах брюк.

Север переоделся. Темный кардиган расстегнут, под ним серая выглаженная рубашка из плотного коттона, застегнута наглухо до самого верха, черные джинсы обтягивают широкие бедра и прячут руки. Задерживаю взгляд на медной пряжке ремня и сглатываю, соскальзывая взглядом ниже. Генри тут же отступает и разворачивается боком.

– Спаси…