Шатер из поцелуев
Шрифт:
– Мне ничего не надо от вашего мужа, если он, конечно, ваш муж! Ничего! Понимаете?! Я сама по себе. Он сам по себе. Он у меня переночевал, и все. Ушел по своим делам. Я даже не знаю, по каким. Придет, заберет свою сумку и уедет. Все! – одним духом выпалила Ольга.
– А почему он ночевал у вас? – спросила женщина и прищурилась, будто так ей легче отличить, станет ли ей Ольга врать или будет говорить одну только правду.
– А вы его спросите!
– Спрошу. Только и вы мне ответьте: любите его?
– Нет! С чего вы взяли?! – слишком
– Любите… – констатировала Снегурочка бальзаковского возраста.
– Черта с два! – рассвирепела Ольга. – Да я, если хотите знать, не видела его целых… целых… – Она принялась подсчитывать года, но от волнения все время сбивалась и в конце концов вынуждена была сказать: – Словом, последний раз я видела его, когда нам было по четырнадцать лет! Скажите, как я могу его любить! Не смешно ли это?!
– Ну хорошо, хорошо! Не надо так нервничать. Может быть, он вас любит? С тех самых ваших четырнадцати лет!
Ольга сатанински рассмеялась:
– Ха! Любит?! С какой стати? Мне скоро сорок, а он еще мужчина хоть куда! А вокруг столько красивых девушек, которые не прочь… в общем, вы меня понимаете…
– Да… Сергей всегда нравился девушкам… Прямо спасу не было…
– Ну вот видите! Так что на мой счет вы можете быть… совершенно спокойны. Я… это так… дурацкое «ностальгическое» воспоминание. Вспомнил и это… того… прощай, в общем!
– Дело в том, что мы сегодня должны были с ним встретиться, – не обратив никакого внимания на Ольгину патетику, сказала женщина, – но он почему-то не пришел в назначенное время, и я подумала…
– И вы, конечно, подумали, что застукаете его у меня! – перебила ее Ольга. – Тоже небось по компьютерной базе данных меня нашли! Ха-ха! А Николаева здесь нет! Вот так! И что же вы за жена, если вынуждены где-то встречаться с собственным мужем в назначенное время?! Почему он не сидит возле вас под Новый год, а?!
– А вот это вас не касается! – жестко сказала женщина.
– А вас не касается все то, что происходит в моей квартире, а потому… покиньте-ка лучше помещение!
Ольга резко выбросила правую руку в сторону выхода из квартиры. Женщина медленно встала и очень спокойно сказала:
– Хорошо, я сейчас уйду, но вы будьте добры сказать Сергею, что я его очень жду. Пусть зайдет! Если не сегодня, то… когда сможет… Это очень важно. Для него.
Ольга снова промолчала. Пусть эта «жена» не думает, что она прямо так и разбежится выполнять ее приказания! Она даже специально не пойдет в коридор ее провожать! Нацепит свои сапоги и без Ольгиного пригляда! И замок сама откроет! Сообразит! Снегурочка престарелая!
Жена Николаева действительно до всего дошла своим умом. Когда за ней захлопнулась дверь, Ольга опустилась на пол прямо под елкой, которую установил Сергей, и разрыдалась. Она плакала долго и со вкусом. Когда слезы сами собой иссякли, Ольга прошла в кухню, вытащила из духовки томящуюся там индейку и потащила ее в мусоропровод. После индейки она
Около мусоропровода ее перехватила Валька, которая только что вывалила в него из ядовито-розовой миски картофельные очистки.
– О! Спалила, что ли? Никак индейку?! – сочувственно спросила она, показывая на исходящую паром латку, которую Ольга держала за ручки, засунув собственные руки в разноцветные декоративные рукавицы-прихватки.
Ольга кивнула. Валька принюхалась.
– Слушай, а не пахнет! – качнула своими кудряшками-спиральками она. – Может, переложить в другую посуду, и дело с концом?
Валентина сунула нос в пар, клубящийся над латкой, и еще раз повторила:
– Не-е… Еще вся не пропахла! Спасти можно! А ну, давай назад!
– Отойди лучше, – с угрозой произнесла Ольга, и тут соседка заметила ее красный нос и дорожки непросохших слез на щеках.
– Так, ясно! – подытожила Валька, поставила миску из-под очистков на ступеньки лестницы, обмотала руки полами своего незастегивающегося халата и прямо-таки вырвала латку из Ольгиных рук. Из нее на пол лестничной площадки плеснулся жирный сметанный соус. Указав подбородком на желто-молочную лужицу, Валька заботливо сказала: – Не поскользнись! – и потащила латку обратно в Ольгину квартиру. Поставив ее на плиту, она опять обратилась к Ольге, которая с похоронным выражением лица приплелась вслед за ней, и, уперев руки в бока, потребовала: – Ну! Колись, подруга!
– Валь! Чего тебе от меня надо? – устало спросила Ольга и тяжело плюхнулась на диванчик у стены.
– Сначала скажи, что это за мужик, который тут курил-курил и которого ты у меня нагло перехватила? – отозвалась соседка.
– Никто.
– Из-за тех, которые «никто», индейками в сметане не разбрасываются!
Ольга уронила голову на стол и опять разрыдалась. Валентина вздохнула, сходила на лестницу за своей дико-розовой миской, поставила ее в раковину, сполоснула руки, подсела к Ольге, обняла ее за плечи и задушевно сказала:
– Оль, расскажи, в самом деле. И тебе легче станет, и мне не так противно будет… А то я, знаешь, думала, что вообще с тобой больше не стану разговаривать. Приглянулся мне тот мужичок… А ты вдруг раз – и такую подлянку подстроила… Ну! Оль! Поделись…
И Ольга, всхлипывая и сморкаясь в свои декоративные рукавицы, рассказала Вальке и про пионерский лагерь, и про переписку по объявлению, и про то, что уже готова была влюбиться в Николаева, и даже про девчонку с красными туфлями на серебряных шпильках, и про престарелую Снегурочку в голубой норковой шапке.