Шатер из поцелуев

Демидова Светлана

Ольга закрыла глаза. Ей казалось, что постель покачивается в такт поезду дальнего следования. Как хорошо, что они сразу не пошли к Сергею. Сейчас она выспится, примет душ, и только тогда…

Общежитие, где проживал Николаев, действительно производило гнетущее впечатление. Здание было трехэтажным, построено лет пятьдесят назад. Толстый слой штукатурки грязно-желтого цвета во многих местах отвалился, и коричнево-красный промороженный кирпич торчал из этих «ран», как гниющее мясо.

– Мне казалось, что таких трущоб уже не осталось, –

сказала Ольга, когда они с Маратом поднимались на второй этаж по грязной лестнице с разбитыми ступенями и полным отсутствием перил.

– Да понимаешь, это здание уже давно назначено под снос. У него даже адреса уже нет, поэтому Серегина корреспонденция к нам и приходит. Но люди отказываются отсюда выезжать, потому что некуда. Попробуй сейчас купить квартиру! По поводу этого жуткого домика писали все наши газеты, местное телевидение сюжеты снимало, радио передачу делало, а все без толку. Как-то во время избирательной кампании один депутат вроде бы чего-то добился, даже фундамент под новый дом заложили, чтобы этот бомжатник расселить, а потом один бизнесгад землю перекупил и построил там торговый комплекс с игорными заведениями. Вот и все дела! Беспредел, в общем!

Из длинного коридора, куда Марат с Ольгой попали с лестницы, несло запахом еды и дешевой прачечной.

– Тут сейчас кое-какие комнаты объединили, чтобы как бы квартирки получились, а то была типичная общага барачного типа. Но «удобств» – все равно по два санузла и душевая на этаж. А кухня вообще одна. Безобразие…

Жилище Николаева находилась в самом конце коридора, у душевой, из-под двери которой тек ручеек горячей мутной воды. В углу возле давно не мытого окна уже скопилась самого мерзостного вида лужа. Ольга, брезгливо поддернув брюки, переступила ручеек и почувствовала, как у нее сводит скулы от жалости к людям, вынужденным здесь жить, и особенно к Сергею. Как она могла выставить его за дверь, ни о чем не расспросив! Как могла отпустить его сюда, в это кошмарное место, пропахшее скисшими щами и плохо постиранным бельем!

Марат нажал кнопку звонка у двери. Ольга напряглась. Что скажет Сергей, когда ее увидит? Удивится? Обрадуется? Должен обрадоваться… Он обязательно обрадуется, иначе ей не стоило сюда ехать… Они сегодня же уедут с ним в Петербург, к Ольге! Он забудет и думать об этой общаге!

На звонок никто не открывал.

– Странно, – сказал Марат. – Николаеву больше негде тусоваться. Разве что еще не вернулся из Питера…

– А у него там, кроме квартиры бывшей жены, есть где остановиться? – спросила Ольга. – Он какой-то адрес называл… Кажется, Скобелевский проспект… И еще кому-то какие-то документы привез…

– Я, конечно, всех его дел доподлинно не знаю, но он никогда не рассказывал о знакомых в Петербурге. У Ирины, на Скобелевском, он ни за что останавливаться не стал бы, это точно. Документы повез вообще чужие. Его один наш знакомый просил передать. Так что… должен бы вернуться, если уж вы как-то не договорились. Может, разоспался…

Артеменко еще раз нажал кнопку звонка и на этот раз удерживал ее долго. За дверью послышались какие-то звуки. Ольга

жалко улыбнулась Марату. Ей вдруг стало страшно. А что, если Николаев выставит ее за дверь так же, как это сделала она? Ольга задержала дыхание, как перед прыжком в холодную воду, и оказалась лицом к лицу с отвратительно помятым, небритым мужиком, на котором были одни только жеваные трусы блекло-голубого цвета в черную точечку.

– Колян?! – удивился Марат. – А ты что здесь делаешь? Где Серега?

– С-серега? – переспросил Колян, и в лицо Ольги ударило волной гадкого сивушного перегара. – Уехал Серега. Будто не знаешь?

– Так что, не вернулся еще?

– Не-а… Он же в отпуску до десятого…

– Он-то «в отпуску», а ты, козел, что делаешь в его комнате?

– Так эта… пожить пока… Чё ему, жалко, чё ли?

– Неужели он тебе, скоту, ключ оставлял? – удивился Марат.

– Не-а… – покачал головой «скот».

– Так как же ты тут оказался?

– Чё… не открыть… чё ли… Как чихнуть… Замки менять… эта… нада…

– А ну, вали отсюда! – гаркнул Марат, вытащил слабо сопротивляющегося Коляна в коридор и прошел в комнату. Ольга осторожно двинула за ним. В непропорционально вытянутой в длину комнате на застеленном несвежим бельем диване, запрокинув голову, спала немолодая тетка такого же потасканного вида, как Колян, с реденьким пегим перманентом на голове.

– Зинка! – еще мощнее гаркнул Марат. – А ну, вставай!

Та, которую назвали Зинкой, сначала привела голову в нормальное положение, потом разлепила один глаз, который с большим интересом уставился на Марата.

– Вставай, говорю! – повторил он.

Зинка раскрыла второй глаз, улыбнулась щербатым ртом и сказала мужским басом:

– О! Маратик! А ты чё тут делаешь?!

– Это тебе тут с твоим козлом делать нечего! А ну быстро одевайся! Две минуты тебе даю на сборы!

Артеменко взял ошалевшую Ольгу за плечи и потащил к окну, где они пережидали, пока подруга Коляна как-нибудь прикроется.

– Все! – рявкнул Марат минут через пять. – Время твое, Зинаида, вышло!

Они с Ольгой повернулись. На Зинаиде были надеты только пожелтевший от долгой носки бюстгальтер и черные толстые колготки.

– Вот теперь совсем другое дело! – усмехнулся Марат, собрал валяющиеся на полу шмотки, сунул их в руки женщине и вытолкал ее за дверь. Потом содрал с дивана белье, выбросил в коридор вслед за Зиной и прокричал: – И чтобы постирала все до белизны первого снега! А здесь чтобы и духу вашего не было до приезда Сереги! Иначе выкину с вахты! Ты меня знаешь!

После выдворения затрапезных любовников Марат открыл форточку и принялся собирать в пакет пустые бутылки и остатки праздничной трапезы Коляна и Зинаиды. Ольга озиралась по сторонам. Комната была ухоженной: со свежими обоями и чистыми занавесками на окне. На книжной полке над письменным столом стояла рамочка с фотографиями двух забавных девчушек с торчащими в стороны хвостиками. Старшая была, конечно, уже известная Ольге Татьяна. Младшая удивительно напоминала Сергея серьезным строгим взглядом и упрямым подбородком.