Шайкаци
Шрифт:
Он дал знак пропустить его, и Кир вошел в поселение. Он оказался в просторном атриуме высотой в десяток ярусов. Слева с последнего из них спадали тонкие заросли. На одной из террас, рядом со входом, виднелся местный Центр с плетеными столиками, из-за которых с любопытством присматривались к незнакомому лицу. «Либеччо», – прочитал Кир вывеску. С разных этажей его начинали замечать и другие местные жители. Справа несколько ярусов занимал экран, на котором разворачивались зарисовки из природы. На первом уровне из атриума вели в другие помещения многочисленные проходы.
Одна деталь резко вычеркивала этот беззаботный пейзаж из прежних дней. Напротив входа находилось крупное, в несколько метров диаметров вздутие. Когда-то
Кир присел на скамью подальше от аномалии и продолжил изучать Оранжерею. Им здесь не пришлось возводить трущобы: в отличие от простора терминала, местные кабинеты создавали достаточно мест для жилья. Тут, пожалуй, у каждого имелась приличная комната. На одном из ярусов Кир заметил вооруженного зубной щеткой человека, через плечо которого было переброшено полотенце. Ванных комнат, конечно, не хватало и тут.
Люди прохаживались по атриуму, деловито обсуждая что-то. Представить себе кого-то из руководства, забравшегося на стол и громогласно разбирающего последние находки, было невозможно. У некоторых Кир видел повязки с нашивками выше локтя: зеленые полоски, серые полоски, красные полоски. Серые он начал замечать еще в коридорах, у солдат на блокпостах. Теперь заметил, как подтянулся человек с одной плоской перед человеком с тремя. Потом наблюдал за молодыми людьми, преданно внимавшими седому наставнику с тремя зелеными черточками на лабораторном халате. Четкая иерархия. Время от времени по громкой связи поставленные голоса озвучивали различные объявления: о диких животных в одном из коридоров, об усилении некоей аномалии, поздравление такого-то жителя с днем рождения, напоминание о конкурсе художников. Кир, пожалуй, прежде на этой станции не ощущал себя столь обыденно и только блямба посереди атриума нарушала этот настрой.
– Ты готов идти? – спросил его появившийся Моритц.
Кир посмотрел на его плечо – четыре красных полоски.
– Я шел сюда только ради этой встречи, – поднявшись, торжественно заявил Кир.
– Да, полагаю, – рассеяно сказал Моритц и в растерянности и огляделся. Взгляд его стал еще печальнее. – Сюда.
Он повел Кира в проход под разворачивающейся на экране земной сценой. Взгляд его то и дело блуждал по сети, а по дороге Моритца успело по разным делам дернуть и несколько встречных. И хотя, постоянно отвлекаясь, он казался рассеянным, каждая фраза, похоже, удовлетворяла собеседников. Параллельно он успевал поддерживать беседу и с Киром.
– Должен спросить тебя, – Моритц нахмурился, говоря это, – почему… почему ты так нацелен на эту встречу?
– Я намерен просить ее поддержать поход к Библиотеке.
Это сбило Моритца с мысли; он даже запнулся на шаге.
– Вот как, – задумчиво сказал он. – Оттуда редко возвращаются.
– Я вернусь, – уведомил его Кир.
Моритц удивился этой убежденности. Но, обмылив ее, и сам стал выглядеть увереннее, обнадеженным.
– Как тебе Оранжерея? – повеселевшим голосом спросил он. – Первые впечатления?
– Здесь… цивилизованно, – подобрал слово Кир. – Думаю, это что-то говорит о ее жителях, учитывая произошедшее.
– А ты знаешь, что здесь произошло? – поинтересовался Моритц.
– Ну, я бывал за чертой, если ты об этом, – не понял его Кир.
– Нет, что произошло именно в Оранжерее?
Кир неуверенно покачал головой. Если он что-то и слышал, то какие-то отголоски. Не дойдя до лестницы, ведущей наверх, Моритц остановил его возле пустого кафетерия самообслуживания.
– Тут же для людей все было кончено, – он даже внешне собрался, распрямился, вспоминая те дни. – Ты ведь видел, как выгнулся пол возле входа? Там был чей-то тотем. Тотем, понимаешь?
– Лидер Оранжереи скрывалась среди цветов? – усмехнулся Кир.
– Звучит естественно, не так ли? До Калама ты не нашел бы человека, который бы не говорил о ней со скукой. Но наступил этот день. Большинство быстро сломалось. Вокруг только красное аварийное освещение горело, это мы потом энергию восстановили. В этих коридорах не было места людям. Постоянно кого-то мучили, терзали, утаскивали во тьму… А она одна не боялась. Нет, наверное, боялась, она же не сумасшедшая. Только по ней этого совсем не было видно. Она всего лишь говорила, что нужно делать. Не как лидер, а как человек, который просто понимал, что нужно делать. Подумать только: она говорила, а мы шли и закрывали проход в ад. «Госпожа Шильнер-Вольнова, это проход в ад» – «Да, поэтому его нужно закрыть», – копировал он ее строгий, настойчивый и спокойный голос. В изумлении Моритц посмотрел на Кира. – Удивительный эффект. Понимаешь, какая это редкость: человек, который знает, что делает.
Кир, в каждом вокруг, даже в Саймо и Иворе временами обнаруживавший неуверенность, согласился.
– Вот, – подчеркнул эту уникальную черту Моритц. – Просто ты должен знать, почему Шильнер-Вольнова руководит здесь. Но… она непростой человек. С ней трудно. С ней, наверное, стало труднее, – нахмурившись, он посмотрел на лестницу. – Пойдем. Она ушла по делам, но приказала отвести тебя в кабинет.
Возможно, ее двери были закрыты не столь плотно, как считал Ивор, мелькнуло у Кира. Наверху он был передан секретарю Шильнер-Вольновой, а Моритц отбыл по службе. Девушка провела его по коридору к нужному кабинету. Рядом расположился единственный охранник. С извиняющимся видом он попросил оставить мачете и быстро обыскал Кира. Тот мысленно согласился, что само убийство не стало бы проблемой – остались не проверенными, по крайней мере, три области под одеждой, где можно было спрятать нож.
«Вы можете оставить шкуру здесь», – любезно улыбнулась секретарь. Кир передал ей подарок охотников; она приняла его со всей учтивостью. Что-то издевательское было в этой ситуации, но это не поколебало его уверенности в себе. Он чувствовал, что судьба Шайкаци в его руках и остальное было мелочью в сравнении с этим.
Его пропустили в кабинет и захлопнули дверь. Кир с каким-то полурелигиозным чувством осматривал помещение. Вот это место, где он, по плану Ивора, должен был зарезать Шильнер-Вольнову. Где одним его ударом могла быть поставлена точка во вражде крупнейших человеческих поселений Шайкаци.
С любопытством он подмечал детали. Кабинет был не слишком просторным. Стены его по периметру украшали рисунки цветов. Стол Шильнер-Вольновой был размером со стол охранника. На нем стояли аляповатые часы под антиквариат; то ли они отмечали какое-то важное для хозяйки мгновение жизни, то ли она не отличалась вкусом. Лежала бумага для каких-нибудь текущих заметок. И для владелицы кабинета, и для посетителя были приготовлены обычные стулья, но ее – несколько удобнее. Завершал обстановку непримечательный шкаф. Кир назвал бы увиденное не простым и не спартанским, а просто неинтересным.