Шайтан-звезда (Книга вторая)
Шрифт:
– Я не могу ее снять, о госпожа, – возразил аль-Асвад. – Ведь я дал обет, что ни один человек не увидит моего лица, пока я не восстановлю твою честь и твой сын не сядет на престоле Хиры. Довольно того, что ее сорвали с меня, когда взяли в плен… А теперь оставайся здесь, со знаменосцами. Я хочу сам возглавить людей Джевана-курда, чтобы вместе с ними ворваться в Хиру!
– Погляди, кто едет сюда, о Ади! – воскликнула вдруг Абриза. – Да это же наше бесноватое войско!
– Бесноватое войско? – переспросил озадаченный аль-Асвад.
– Ну да, о любимый, мы с Джеваном-курдом встретили в пустыне этих бесноватых, которые не умеют
– Нет, о Абриза, это – те верблюды, на которых меня, и Хабрура, и Мансура ибн Джубейра, и еще многих везли к месту казни, – вовсе не разделяя ее веселья, сказал аль-Асвад. – Когда мы подъедем поближе, ты убедишься, что они все еще обвешаны лисьими хвостами, лентами и колокольчиками. И на них мы бежали из Хиры, а за нами гнались люди проклятого Джубейра ибн Умейра. А что касается тех, кого ты назвала обезьянами, – так это мальчики, не достигшие шестнадцати лет, которые, очевидно, впервые увидели нарядную одежду. И они рисковали своей жизнью, чтобы спасти меня, ибо их чуть больше трех десятков, и у них даже нет ханджаров, и их оружие – остроги, которыми жители озер бьют кабанов. А если бы они не привели мне аль-Яхмума, то вы, аль-Мунзир, Джудар и Джеван, приехали бы как раз к моему последнему издыханию!
Говоря все это, аль-Асвад проникался яростью, хотя Абриза не могла знать, что за события произошли на базарной площади Хиры. Но его пылкая натура была такова, что несправедливость, пусть и невольная, делала его подобным горящей головне.
– Бесноватым нужно быть, чтобы надеяться уйти от погони на этих верблюдах, о Ади! – заметила Абриза. – Впрочем, иначе и быть не могло – ведь их возглавляет женщина!
– Никто и не собирался уходить от погони на верблюдах, о Абриза. Выехав из Хиры, мы повернули на север, чтобы добраться до караван-сарая и захватить там всех свежих лошадей, каких только найдем. Но аль-Яхмум вдруг словно взбесился! Я уж решил, что в него вселился шайтан! – Аль-Асвад ласково похлопал коня по холке. – Он понес меня на запад, не слушая ни поводьев, ни стремян, а поскольку я возглавлял отряд, то все поскакали за мной следом. А он, оказывается, учуял влачащееся войско! Я непременно велю сделать ему золотую уздечку и поводья из золотых цепей, клянусь Аллахом!
На поле боя тем временем все случилось именно так, как он задумал.
Верблюды, на которых ехали Джейран, Хашим, Хабрур ибн Оман, Мансур ибн Джубейр, Ахмед, прочие осужденные и мальчики, уже выбивались из сил, таща несоразмерную ношу, и всадники, посланные Джубейром ибн Умейром, почти нагнали их, когда подлетели тридцать человек во главе с аль-Мунзиром.
– Погоняйте верблюдов! – кричал аль-Мунзир, проносясь мимо. – О Хабрур, веди их туда, к знаменам, к аль-Асваду!
И всадники Джабира аль-Мунзира, обогнув отряд беглецов, выставили копья и понеслись навстречу погоне и многих сбросили с коней, ибо те не ожидали такого нападения, и пустили своих коней плясать в поле, размахивая ханджарами, и завязался бой, и аль-Мунзир удержал погоню на месте, пока сбоку не зашли лучники на верблюдах.
Джейран, Хашим и Джарайзи, ехавшие на одном верблюде, первыми
– Вот женщина, которая спасла меня от смерти, о госпожа! – сказал аль-Асвад, указывая рукой на Джейран. – И спасла она меня тем, что потребовала исполнения данного ей слова. Прими ее как сестру, о госпожа, и полюби ее, ибо, когда мы возьмем Хиру, я исполню свое слово – женюсь на Джейран и возьму ее в свой харим!
– Ты женишься на Джейран и возьмешь ее в свой харим? – не веря своим ушам, переспросила Абриза.
– Да, клянусь Аллахом!
Аль-Асвад поправил золотую маску, подбоднул коня стременами и умчался догонять людей Джевана-курда.
Джейран заставила верблюда лечь, и первым с него спустили черного пса, которого все это время держал в охапке маленький Джарайзи. Затем сошел Хашим, а с другой стороны соскочила девушка.
– Я знаю тебя, твое имя – Абриза, о госпожа, – сказала она, подходя. – Это мне ты отдала золотой крест, чтобы я нашла раба Рейхана или Ади аль-Асвада. Я выполнила то, что обещала!
– Так я обязана спасением тебе? – изумилась Абриза, стараясь глядеть Джейран в глаза и не разглядывать ее потрепанный в побоище наряд, а также знаки на левой щеке, подобные кусочкам темно-синей шерстяной нитки, причудливо выложенным под самой кожей.
– Ты обязана спасением Аллаху, о госпожа, – смутившись, отвечала Джейран.
Она вдруг вспомнила о своем безобразии и представила, как жалко выглядит рядом с прекрасной Абризой, которой даже длинная кольчуга была к лицу и прибавляла ей прелести.
Абриза же недоумевала, как могло случиться, что Ади аль-Асвад, один из красивейших мужчин среди детей арабов, пообещал ввести к себе в харим эту рослую, словно латник из Британии, и плечистую девушку с изуродованным синими знаками лицом.
Мысль о том, что Джейран получила обещание, которое предназначалось самой Абризе, была для красавицы невыносима.
– Тебе удалось выбраться оттуда? – спросила она, хотя это и так было ясно.
– Удалось, о госпожа.
Абриза помолчала, опустив глаза, вдруг усмехнулась и шагнула навстречу Джейран, протягивая к ней руки.
– О сестрица! – воскликнула она. – Как я рада, что мы вместе войдем в харим аль-Асвада! Как только мы въедем в Хиру и войско расправится с врагами, непременно будет пышная свадьба! Он станет нашим мужем, о сестрица!..
Джейран, вовсе не ожидавшая такого поворота дел, отступила и посмотрела на Хашима в поисках поддержки.
– Ади аль-Асвад займет отцовский престол и станет нашим мужем! – следуя за девушкой с распростертыми объятиями, продолжала Абриза. – И будет ночь тебе и ночь мне!
Она достаточно усвоила нравы дочерей арабов, чтобы вовремя припомнить и употребить приветствие-уговор, принятое между женами одного мужчины.
– Ты же христианка, о госпожа! – напомнила Джейран. – По вашей вере мужчине не положено иметь двух жен.
– Но ведь аль-Асвад – не христианин, и пророк дозволяет ему иметь столько жен, сколько он может прокормить, – возразила Абриза, обнаружив, что интерес к этому делу в ней зародился давно и что она успела заготовить все необходимые доводы. – Вот если бы я взяла себе двух мужей – это было бы преступлением. А так ни один из нас не нарушит закона своей веры, о сестрица! Он берет столько жен, сколько ему позволено, а я беру столько мужей, сколько позволено мне!