Шеф сыскной полиции Санкт-Петербурга И.Д.Путилин. В 2-х тт. [Т. 2]
Шрифт:
3/4 Что с вами?
3/4 Вы... вы даете мне честное, благородное слово графа Ржевусского, что все, что вы сказали сейчас — святая правда?..
3/4 Я никогда не лгал! — гордо ответил один из варшавских феодалов.
3/4 В таком случае... я боюсь, что ваш сын, действительно, или уже погиб, или на краю гибели.
3/4 Во имя Пречистой Девы, что означают ваши слова?! Вы что-нибудь знаете?
Как изменилось это холодное, надменное лицо! Сколько чисто отцовской любви и страха засветилось в глазах!..
3/4 Знаю. Слушайте, граф.
И Путилин,
Лицо графа было смертельно бледно. Пот проступил на его лбу.
3/4 Это... это — правда? — с трудом пробормотал он, дослушав рассказ великого добровольного сыщика.
3/4 Правда, граф.
Маленький золоченый столик, на который опирался магнат, упал на блестящий паркет зала.
3/4 Так... так где же мой сын, ваше превосходительство? — с ужасом прошептал он.
3/4 Вот для того, чтобы узнать это, я и приехал к вам в Варшаву. Как видите, ваше сиятельство, моя профессия не всегда заслуживает такого обидно-пренебрежительного отношения, каким вы одарили ее.
Граф взволнованно подошел к Путилину.
3/4 Простите меня. Вы, как умный человек, отлично поймете те чувства, которые обуревали мной. Я — против этого брака. Кто может осудить меня за это? Разве каждый отец не относится любовно-ревниво к своему детищу?
3/4 Простите, граф, теперь нам некогда говорить об этом. Надо спасать вашего сына.
3/4 Да, да! — рванулся польский магнат к своему врагу-начальнику русской сыскной полиции. — Теперь и я вас умоляю, спасите Болеслава!
3/4 Я весь к вашим услугам. Угодно вам переехать из гостиницы в мой замок? Распоряжайтесь, как вам угодно.
3/4 Благодарю вас, но как раз этого не надо делать. Если вам угодно, чтобы я спас вашего сына — если это только не поздно — я вас попрошу держать мой приезд в Варшаву в полной тайне. Я буду являться к вам, когда мне потребуется. Мой пароль — «Рго Christo morior» — «умираю за Христа».
Путилин, сопровождаемый графом, направился к двери. В ту секунду, когда он взялся за дверную ручку, послышался голос:
3/4 Libertas, serenissime? [7]
3/4 Amen! — ответил граф. — Аминь!
Быстрее молнии Путилин прикрыл рукой свой орден и, когда отворилась дверь и на пороге ее показалась фигура толстого, упитанного патера-ксендза, громко, по-польски обратился к магнату:
3/4 Имею высокое счастье откланяться вашему ясновельможному сиятельству...
7
Свобода, ваша светлость?
Низкая, сырая комната со сводчатым потолком тонула в полумраке. В этой тьме скрывались
Чем-то безконечно унылым, страшным веяло от всей обстановки этого непонятного помещения.
Колеблющийся свет длинных толстых свечей, вставленных в высокие подсвечники-канделябры, бросал багровые блики на каменные стены, на сводчатый потолок, с которого порой сбегали капли воды и падали со стуком на плиты комнаты.
За длинным столом, на котором горели эти странные свечи, сидели семь человек, все с характерными лицами католических служителей церкви — иезуитов, в обычных рясах-сутанах.
3/4 Итак, — начал сидящий по середине стола высокий худощавый человек в фиолетовой сутане с резко очерченным лицом, к которому особенно почтительно относились все иные присутствующие. — Нам предстоит, святые отцы, сегодня постановить окончательный приговор по делу молодого безумца.
3/4 Так, ваша эминенция, — послышался почтительный ответ заседающих.
3/4 Вы, конечно, все осведомлены о причине нашего конклава в этом печальном, но необходимом для пользысвятой церкви месте? Вам известно, со слов тайного донесения достопочтенного духовника графов Ржевусских, о преступлении молодого графа? Да? Bene. Теперь, стало быть, мы можем перейти ad consultationem. На совещание я ставлю два вопроса: виновен ли безумец в преступлении ad ferendam, то есть в таком, которое он собирается совершить, и, если виновен, то какое наказание он за это должен понести. Ваши аргументы, святые отцы?
3/4 Виновен... Виновен... Виновен, — раздались голоса.
3/4 Более мотированно? — отдал приказ его эминенция.
3/4 Переход в лоно проклятой православной церкви... Поношение святой католической; издевательства и насмешки над нами, скромными ее служителями. Это — maxima culpa [8] , это — измена Христу.
3/4 И, взвесив все это, какое наказание?
Минуту в комнате со сводчатым потолком царило молчание.
3/4 Mors... Смерть! — погребальным эхом пронеслось по помещению, где заседал тайный трибунал святых отцов.
8
Величайшая вина
3/4 Sic. Так. Но все это было contra... «против» обвиняемого. Не найдется ли голос и pro, «за» него?
3/4 Прошу благословения святых отцов во главе с вами, ваша эминенция, но я думал бы, это наказание не соответствует преступлению, которое юноша собирается совершить.
3/4 Как?! — в один голос воскликнули заседающие.
3/4 Виноват, я не так формулировал мою мысль, — смутился престарелый служитель католического Христа. — Я хотел сказать, что тут — juventas... молодость... Любовь... легкомыслие... кроме того, ради высокочтимого графа Сигизмунда Ржевусского нам бы следовало пощадить жизнь его единственного сына... Он оказывал столько услуг нашей святой церкви...