Sheglova I. Zakryitayashkola. Zakryitaya Shkola Soproti

Ирина Щеглова

Глава 6

Кто такой Пифагор?

Ребята сидели в библиотеке и просматривали файлы, скопированные из КПК Панина. Файлов было великое множество, кто знает, что там важно, а что – нет?

Даша тем временем задумчиво листала дневник Кристины. Вдруг она, прощупывая обложку дневника, между титульным листом и обложкой нашла клочок бумаги.

– Смотрите, здесь что-то есть!

Все сразу же обернулись к ней. Даша развернула листок, там были написаны два слова: «blaber 12» и «makondo».

– Что

это? Какой-то шифр? – спросил Макс.

Даша пожала плечами:

– Как бы узнать, училась она все-таки здесь или нет?

– Если училась, в архиве должны храниться копии личных дел… – предположил Андрей.

– Ничего не выйдет. – Вика покачала головой. – Архив в учительской, а ключи от шкафов только у преподов.

В библиотеку заглянула Анна, заметила Андрея, подозвала. Он сразу вспыхнул от радости и подошел к ней, провожаемый заинтересованными взглядами друзей.

– Андрей, меня очень беспокоит Надя, – начала Анна. – Она стала очень агрессивной. Сегодня такое устроила Юре Веревкину…

– Да он ее просто достал! – начал оправдывать сестру Андрей.

– Возможно. Но она отреагировала слишком резко. А на уроке нарисовала очень странный рисунок.

– Что значит – странный? – забеспокоился Андрей.

– Зайди на перемене в класс, сам увидишь.

Андрей кивнул и вернулся к ребятам. Они выжидающе смотрели на него.

– Что? – он сразу понял, чего от него ждут. – Нет! Даже не думайте.

– Андрюх, ты ж с ней нормально общаешься. Заговоришь ей зубы, и золотой ключик наш, – уговаривал Макс.

– Не будем впутывать сюда Анну Михайловну. Наверняка есть какой-то другой вариант, – твердил Андрей и думал о том, как бы поскорее прошел урок истории и наступила перемена. Он сможет зайти к Анне, они поговорят наедине… От этих мыслей сладко замирало внутри…

Новая учительница рассказывала о событиях российской истории начала XX века:

– Начало двадцатого века характеризуется революционными устремлениями не только в общественной жизни, но и в культуре. А самое яркое художественное явление тех лет – авангардизм.

Ее почти не слушали.

Вдруг Нелли Алексеевна упомянула имя Филонова. Ребята навострили уши! Нелли включила проектор, на экране появились изображения картин революционного авангардиста.

Изображения менялись одно за другим, Нелли продолжала рассказывать о художнике. Оказалось, картины можно увидеть в Русском музее Санкт-Петербурга, но не все. На экране появились последние три картины. Ребята смотрели на экран. Нелли внимательно наблюдала за их реакцией.

– Эти картины вы не сможете увидеть, они исчезли еще в сороковые годы, – бесстрастно сообщила Нелли.

Ребята переглянулись. Оказывается, картины, спрятанные на чердаке, имели огромную ценность. По словам Нелли, их стоимость

оценивалась в десять миллионов долларов!

Урок окончился. Нелли выключила проектор и отпустила учеников. Теперь она точно знала, у кого картины.

На перемене Максима подозвала Елена Сергеевна и сообщила о том, что его отец, Петр Морозов, лишен родительских прав. Максим напрягся. Кто же теперь будет его опекуном? Виктор Николаевич?

Елена помялась и добавила:

– Твой отец освобожден из тюрьмы по амнистии…

Андрей поднялся по лестнице и остановился на площадке, поджидая Максима. В холле о чем-то разговаривали Байрон с Войтевичем, они вдвоем прошли в библиотеку. Андрей прислушался. Говорили о нем и Наде.

Он быстро проследовал на галерею. Подслушивать, конечно, нехорошо, но у него не было выбора.

Байрон сетовал на то, что не может оплатить обучение Андрея и Нади, а Войтевич почему-то благодушествовал и обещал, что все образуется.

Когда он вышел, разгневанный Андрей спустился вниз и потребовал у Байрона объяснений:

– С каких это пор наше пребывание в этой школе стало зависеть от грантов? А где же родительские деньги? Уже все потратили?! – с гневом бросил Байрону в лицо Андрей.

Байрон попытался что-то объяснить, но Андрей не стал слушать, выбежал в бешенстве.

Он смог прийти к Анне только на следующей перемене. Она что-то рисовала на доске, наверное, готовилась к уроку. На стук Андрея обернулась, улыбнулась ему. Он, увидев ее, тоже улыбнулся и покраснел от смущения и удовольствия. Подошел несмело.

Анна нашла среди бумаг на своем столе рисунок Нади, протянула Андрею. Рисунок действительно был очень странным. Надя, видимо, старалась: затопленный корабль с названием на борту «Дидона и Эней», рядом в воде плавал обезглавленный труп, вода красная от крови, две огромные зубастые рыбины, судя по всему, именно они откусили голову у трупа…

– Вот, смотри, что Надя нарисовала. А это бедный Юра Веревкин.

– Он сегодня оторвал голову ее кукле, – нахмурился Андрей. – Понятно, что Надя хотела отомстить, хотя бы так, на рисунке.

– Дети все воспринимают обостренно, но рисовать убийство, да еще с такими подробностями… Согласись, это весьма странно. А название для лодки – «Дидона и Эней»? Не многие взрослые знают, кто это такие, а тут ребенок…

– Так называлась яхта, на которой погибли наши родители.

– Извини, я не знала…

– Для Нади тонущий корабль – это самое страшное, что может случиться. Вот она и нарисовала там этого Юру, – попытался объяснить Андрей.

– Я понимаю… И все-таки нам надо попытаться научить ее прощать обиды.