Шекспир
Шрифт:
Общение с другом приносило поэту огромную радость. Чувства переполняли его подчас, и он терялся,
Как тот актер, который, оробев, Теряет нить давно знакомой роли… 47Вчитываясь в сонеты, мы начинаем замечать, что отношения между поэтом и его другом не были безоблачными. Мы уже приводили выше сонеты, свидетельствовавшие о том, что другой поэт небезуспешно оспаривал благосклонность молодого вельможи. Еще более серьезному испытанию подверглась их дружба, когда между ними стала женщина.
47
Сонет 23-й.
Одним из важнейших элементов гуманистической культуры эпохи Возрождения было преклонение перед красотой —
Надо ли напоминать о культе женской красоты, созданной художниками и поэтами эпохи Возрождения? Прекрасные лики мадонн и языческих богинь, смотрящие на нас с полотен итальянских художников Возрождения, выражают поистине изумительный идеал женской красоты, который возник в то время. Поэты не отставали от художников. Данте и Петрарка в своих сонетах создали образцы поэтического описания женской красоты. С тех пор у всех сонетистов повелось описывать своих реальных и вымышленных возлюбленных как воплощение женского совершенства. Они обязательно похожи на ангелов, а глаза у них подобны звездам, поступь воздушна, — одним словом, существовал готовый набор признаков красоты, который поэты дополняли все более изощренными сравнениями.
Возлюбленная, описанная в сонетах Шекспира, совсем не похожа на идеальных красавиц художников и поэтов Возрождения. Модным был белокурый цвет волос или золотистый. Королева Елизавета была рыжей, и это повлияло на английский идеал красоты в ее царствование. "Прекрасным не считался черный цвет", — замечает Шекспир в сонете 127-м. А между тем — и волосы и взор
Возлюбленной моей чернее ночи, — Как будто носят траурный убор По тем, кто краской красоту порочит. 4848
Сонет 127-й.
В последней строке намекается на тех, кто красит волосы, чтобы выглядеть так, как полагается по моде. Шекспир вообще не терпел ложных ухищрений для придания облику видимости красоты. В приступе гнева Гамлет обличает не только жестокость и несправедливость, но даже косметику и изощренные светские манеры. "Слышал я про ваше малевание вполне достаточно! — кричит он Офелии. — Бог дал вам одно лицо, а вы себе делаете другое…" 49
Возлюбленная, описанная в сонетах, получила прозвище "смуглая дама" (the Dark Lady). Шекспир описал ее нам, подчеркивая, что она живая женщина, а не идеальная красавица и не расписная кукла.
49
"Гамлет", III, 1. Перевод М. Лозинского.
50
Сонет 130-й.
Заключительный выпад направлен против сонетистов, как, впрочем, и все стихотворение, в котором осмеивается искусственный идеал. Выдуманным женщинам сонетистов Шекспир противопоставляет реальную женщину.
Но дело вовсе не в несходстве с идеальными красавицами:
Беда не в том, что ты лицом смугла, — Не ты черна, черны твои дела! 51Она не идеальна и в нравственном отношении. Поэт отлично знает неверность своей возлюбленной, но готов ей все простить:
51
Сонет 131-й.
Случилось так, что, уезжая, поэт оставил свою возлюбленную на попечение друга. Произошла двойная измена. Поэт горько сетует на то, что его друг
…сердечных уз не пощадил, Где должен был нарушить долг двойной. Неверную своей красой пленя, Ты дважды правду отнял у меня. 5352
Сонет 141-й.
53
Сонет 41-й.
Утрату друга поэт переживает больнее, чем утрату возлюбленной. Он всегда был не уверен в ней и знал ее изменчивость. Но в друга он верил беспредельно, и потерять его для него более страшно:
Полгоря в том, что ты владеешь ею, Но сознавать и видеть, что она Тобой владеет, — вдвое мне больнее. Твоей любви утрата мне страшна. 54Эта роковая женщина мучает не только поэта, но и его друга. И тут самозабвенный, преданный друг начинает страдать вдвойне: за себя и за него.
54
Сонет 42-й.
Поэт не перестал любить обоих. Сердце его разрывается от страшной муки:
На радость и печаль, по воле Рока, Два друга, две любви владеют мной: Мужчина светлокудрый, светлоокий И женщина, в чьих взорах мрак ночной. 55По-видимому, друзья примирились. Прошло какое-то время, и поэт, в свою очередь, чем-то глубоко оскорбил друга. Теперь виноват уже он, и он пишет сонет:
То, что мой друг бывал жесток со мною, Полезно мне. Сам испытав печаль, Я должен гнуться пред своей виною, Коль это сердце — сердце, а не сталь. И если я потряс обидой друга, Как он меня, — его терзает ад, И у меня не может быть досуга Припоминать обид минувших яд. Пускай та ночь печали и томленья Напомнит мне, что чувствовал я сам, Чтоб другу я принес для исцеленья, Как он тогда, раскаянья бальзам. Я все простил, что испытал когда-то, И ты прости, — взаимная расплата! 5655
Сонет 144-й.
56
Сонет 120-й.
Насколько это возможно, мы попытались представить, что в сонетах отражена какая-то подлинная история взаимоотношений трех лиц. Но не будем скрывать: это лишь домысел, который ничем нельзя подтвердить. Более того, может быть, сонеты написаны не одному другу, а разным лицам. У нас нет никаких доказательств того, что молодой человек, которого поэт в первых семнадцати сонетах уговаривает жениться, и друг, которого он так горячо любил, одно и то же лицо.
Единый лик лишь у смуглой красавицы. Этот образ с удивительной рельефностью запечатлен Шекспиром. Уж очень она реальна, и не похоже, чтобы этот образ был полностью вымышлен поэтом. В двадцати пяти сонетах, рассказывающих мучительную историю "любви втроем", столько жизненности, что трудно поверить, будто это всего лишь вымысел поэта, давший ему возможность поупражняться в стихотворстве на острую психологическую тему. Скорее всего, история, рассказанная в этих сонетах, была пережита поэтом. Может быть, это как раз и была "болезнь", которой хворал "старый актер" W. S., упомянутый Генри Уиллоуби. Ведь и Шекспир писал: