Шел трамвай десятый номер…
Шрифт:
– Я не намекаю, я констатирую! – смело парирует Безработный. – Вы же любите рассказывать о себе, вот и насладитесь – аудитория у ваших ног!
– А, ну это… да… Гм… Так о чем я…
– Вы упали в яму! – теряя терпение, кричит Школьник и моментально получает звонкий подзатыльник от Бабули.
– Рассказывайте, дорогая, а если он вас еще раз прервет, я его задушу, – говорит Кондуктор, делая страшные глаза Школьнику.
– Я вам не «дорогая», – молвит Мадам. – Я теперь… ну, не важно. Так вот! Я шла мимо Парка Культуры, вся погруженная в свои думы, в свои переживания!
– Опять,
– Хам! Впрочем, да, вы правы – я томилась! Я думала о незнакомце со шрамом на левом виске, которого встретила накануне в жилищном управлении.
– Сантехник, что ли? К нам третьего дня приходил один, как раз со шрамом на левом виске, – говорит Бабуля.
– Да ну вас всех, хамы! – кричит Мадам. – Никакой он не сантехник! Впрочем, я не знаю, кто он – я не успела спросить. Я только поймала его пламенный взгляд, который он явно задержал на мне, но тут подошла моя очередь, я пошла в кабинет начальника, а когда вышла – его уже не было. Этого незнакомца со шрамом, не начальника.
Мадам делает паузу и косится на Фотографа, который грозно хмурит брови.
– Вот не надо так грозно хмурить брови! – говорит Мадам Фотографу. – Ведь мы тогда еще не встретились. Ну, то есть – встретились, конечно, но нас еще не охватил…
– Нет, ну я ее убью сейчас! – кричит Бабуля. – Что за умение уходить от сути! Уклоняться от главного!
Мадам кокетливо отмахивается от Фотографа ридикюлем и продолжает.
– Ну, вышла я из конторы, вся в думах об этом таинственном незнакомце. И такое чувство – знаете, когда охватывает внезапная страсть – как будто тонешь… Нет! Как будто сквозь землю проваливаешься. Поэтому я не сразу поняла, что и в самом деле провалилась… сквозь землю… то есть, в этот раскоп!
– Воображаю, какой раздался грохот! – говорит Безработный.
– Пыль, должно быть, стояла столбом! – добавляет Бабуля.
– Надо справиться в сейсмологической службе, – подхватывает Кондуктор, – они наверняка зафиксировали подземные толчки.
– Хамы! – неожиданно вскрикивает Старикашка, и все изумленно поворачиваются к нему. – Хватит перебивать! Дайте же ей досказать!
– Ладно-ладно, не возбуждайтесь так! – говорит Бабуля. – В вашем возрасте вредно!
– В каком это возрасте! – распаляется Старикашка. – На себя посмотрите!
– Ну, и кто теперь уклоняется от сути? – спрашивает Мадам.
Бабуля и Старикашка замолкают, словно пристыженные школьники, а Мадам продолжает повествование:
– И вот, значит, лежу я в яме, кругом какие-то трубы, обрывки какой-то пакли, я вся в песке – и никого, совершенно никого рядом! Я пробовала звать на помощь, кричала «Хамы! Хамы!» так громко, что сорвала голос – но никто, представьте, не отозвался!
– Удивительно! – притворно изумляется Кондуктор.
– Сначала я держалась неплохо, – игнорируя Кондуктора, продолжает Мадам, – перечитала все программки, какие смогла отыскать в своем ридикюле, и квитанцию из прачечной. Я теперь знаю наизусть все их телефоны и прейскурант! Потом съела две конфеты и три печенья – все, что оказалось у меня с собой. Время шло, а вокруг – по-прежнему никого! Приближался вечер, темнело, и мне стало
– «Гондола любовников», глава восьмая, – громко и отчетливо говорит посторонняя дама в пенсне, и все подскакивают от неожиданности. – Мы с вами, Мадам, записаны в одну библиотеку. Я читала эту книгу после вас.
Мадам, задохнувшись, с ненавистью смотрит на свою разоблачительницу, но все же находит в себе силы продолжить:
– И тут вдруг на меня сверху стали падать какие-то люди, несущие околесицу про лосей, лошадей и коров.
– Это были мы! – ликующим хором отзываются Фотограф, Бабуля и Школьник.
– Да, это были вы, как выяснилось впоследствии. Мои спасители.
– Как же вы выбрались из ямы? – интересуется Кондуктор.
– Ну… – начинает Мадам, но почему-то краснеет и смущенно замолкает.
– Кхм, – прочищает горло Фотограф. – Мы… э-э-э… решили соорудить нечто вроде живой лестницы, по которой самый юный и самый легкий из нас смог бы выбраться из ямы. Небольшая дискуссия развернулась по поводу того, кто же должен стать основанием этой… э-э-э… конструкции. Но в конце концов нам удалось убедить Мадам, что она – единственно возможный вариант. В общем, Мадам стала основанием пирамиды, я… э-э-э… – второй ступенью, а венчала сооружение Бабуля.
– И я по ним взобрался наверх! – радостно включается в повествование Школьник и, как ни странно, на сей раз никто не дает ему подзатыльник.
– Да, этот юноша проявил себя наилучшим образом, – продолжает Фотограф. – Он ловко вылез из ямы, и из ближайшей телефонной будки вызвал спасателей…
– Которые нас и спасли… спустя всего лишь два часа, – завершает повествование Мадам.
Несколько минут все бурно обсуждают услышанное, но внезапно сквозь гул голосов прорывается тенор неуемного Кондуктора:
– Ну, а дальше-то что было? Не просто же так эти двое сидят бок о бок с видом молодоженов!
В вагоне моментально устанавливается гробовая тишина. Мадам и Фотограф обреченно переглядываются.
– Давай ты.
– Нет, уволь. Давай уж ты.
– О, глядите-ка, они уже на «ты»! – вопит Безработный.
– Конечная! – объявляет Водитель и выходит из кабины в салон – ему тоже ужасно хочется услышать эту историю.
– Давайте же, не томите! – кричат все пассажиры хором, и Мадам начинает рассказ…
Эпилог
Мы рады сообщить вам, что спустя всего лишь неделю после описанных событий Мадам и Фотограф обручились и отметили помолвку романтическим путешествием во Флоренцию, где их чувства друг к другу окончательно окрепли. Свадьба назначена на пятое число, приглашены все пассажиры трамвая номер десять, а также Водитель и Кондуктор.
Молодая Особа рассталась со своим актером, но тут же повстречала новую любовь – режиссера драмтеатра, и вскоре будет блистать в исторической драме «Кубок зелья». Она прислала Мадам и Фотографу поздравительную открытку, в которой, среди прочего, велела передавать сердечные приветы и наилучшие пожелания пассажирам трамвая номер десять, а также Водителю и Кондуктору.