Шелест алой травы
Шрифт:
Экзамены, которые вёл устрашающий проктор, мне запомнились слабо. Я чувствовала, что многие шиноби в огромном классе были не теми, за кого себя выдавали. У них была сильная чакра, у них были слишком цепкие и внимательные взгляды. Они слишком уж хотели казаться безобидными генинами.
Из них особо выделялись приветливый генин в очках со стянутыми в хвост светло-серыми волосами, тот самый красноволосый парнишка из Суны, а также оранжевый блондинчик-коротышка. Силой чакры они превосходили даже проктора, который был токубецу джонином.
Мысль о том, что красноволосый и блондин — подставные джонины, мелькнула в голове и пропала. Люди, пытающиеся остаться незамеченными,
Когда проктор объяснил правила и начался экзамен, я поняла, что если ничего не сделать, то задание будет провалено. Если бы мне довелось учиться в Академии, возможно, эти вопросы не были бы такой дикой белибердой. Поэтому мне ничего не оставалось, как попытаться списать.
Я незаметно сложила пальцы в давным-давно подсмотренной печати, попытавшись ограничить чувствительность экзаменационным помещением. Похоже, трудности с заданием были не только у меня. Множество людей использовали свои способности и техники, чтобы подсмотреть ответы, скопировать у тех «генинов», что сидели на задних партах. Тех самых, чакра которых показывала силу и уверенность, безошибочно выдавая в них подсадных лиц.
Мне было интересно, чем занята троица, которую я заприметила ранее, те самые столпы силы. Сероволосый очкарик со спокойной беззаботностью покрывал свой лист вереницами символов, без труда отвечая на все вопросы. Он, похоже, был очередным подсадным чунином, может быть даже наблюдателем-джонином.
Красноволосый психопат создал из своей чакры зависший в воздухе глаз и спокойно списывал ответы у чунинов с задних парт. Он всё-таки был генином, а значит, на самом деле участвовал в экзамене. Это была ценная информация, и я дала себе обещание обходить его дальней дорогой. Против этого паренька мои жалкие напарники не продержались бы и мига.
Блондинчик в оранжевом с кажущейся беззаботностью откинулся на стуле. Я решила, что он тоже подставное лицо, но, сосредоточившись на ощущении листа бумаги у него на столе, с изумлением поняла, что на нём не написано ни слова. Чувства оранжевого придурка выдавали отчаяние и безысходность, он просто не знал, что делать, как поступить и каким образом выбраться из передряги, в которую попал. Похоже, это всё же был изумительно сильный и настолько же глупый генин. Рядом с блондином сидела синеволосая девушка с короткой стрижкой. Она размеренно заполняла ответ за ответом, но при каждом взгляде на своего оранжевого соседа её чакра полыхала сильнейшим огнём, тем чувством, которое встречалось мне исключительно редко. Искренней и беззаветной любовью.
Я попыталась узнать, чем заняты Говнюк и Засранец. У тех дела шли немногим лучше, чем у Оранжевого Идиота, их чакра показывала беспокойство и отчаянье. На некоторые вопросы ответы они написали, но этого явно было недостаточно. До списывания у окружающих, запуганные суровым проктором, они так и не додумались. А те многочисленные команды, проваленные пойманные экзаменаторами на списывании и выдворенные с экзамена, только усиливали их страхи. Мне не следовало выделяться, поэтому, списав пару случайных ответов, я уткнулась глазами в столешницу.
Настало время десятого вопроса. Больших усилий мне стоило не рассмеяться, когда проктор сказал о том, что каждый, кто на него не ответит, останется генином навсегда. Во-первых, это была откровенная ложь, чакра её выдавала. Во-вторых, мне было всё равно. Мне никогда не стать чунином, джонином или лидером Кусы. Моя учесть была предрешена давным-давно. Но мои напарники были на грани, и Говнюк уже собирался встать и отказаться от ответа на
Одни за другим члены чужих команд вставали, отказывались отвечать и были дисквалифицированы вместе со своими командами. Поток выходящих из класса генинов, многие из которых были подставными, нарастал. Говнюк уже тоже встал и начал поднимать руку, как случилось непредвиденное.
Тот самый блондин, что не ответил ни на один вопрос, тот самый идиот, что не замечал чувств сидящей рядом милашки, громко хлопнул ладонью по столу.
— Хватит! Я тебя не боюсь! Я попытаюсь ответить, несмотря ни на что! Для того чтобы стать Хокаге, мне не нужно быть чунином! Наруто Узумаки никогда не сдаётся!
Он точно был идиотом. Он не ответил ни на один вопрос, его шансы стать чунином были равны нулю. И, хуже всего, что от его прочувствованной речи Говнюк как будто очнулся и сел обратно за парту, а поток покидающих класс резко сократился. В тот момент Блондина я ненавидела больше всех на свете.
И, хуже всего, десятого вопроса как такового не было, и мы все прошли. Впрочем, разочарования в моей жизни были частыми гостями.
*
Второй этап экзаменов сопровождался появлением скудно одетой куноичи, на которую мои оба напарника тут же начали пускать слюни. Впрочем, когда мы добрались до места проведения следующего этапа, когда Блондин в очередной раз сказал что-то невероятно глупое, а Сука в Плаще метнула кунай и начала слизывать кровь с его щеки, похоть, источаемая моими напарниками, сменилась страхом.
Странный шиноби в конической шляпе, протянувший брошенный кунай языком, никого не насторожил. Но я знала этого ублюдка, он не раз кусал меня, чтобы залечить свои раны на тренировках. И что-то в его поведении было не так — какая-то неуловимая неправильность, какое-то чуть другое течение чакры, какая-то несообразность. Я так и не поняла, что заставило меня сложить руки в печать и, повернувшись ко всем спиной, пристально присмотреться своим «глазом разума» к этому человеку. Чувство было невообразимым. То, что казалось чакрой обычного генина, пусть и довольно сильного, но до чунина не дотягивающего, оказалось чем-то схожим с яичной скорлупой, под которой плескался целый океан злой и холодной силы. Странный «генин» был самым сильным существом, что я когда-либо встречала. Ему не годился в подмётки ни один джонин, даже Блондин-Идиот и Красноволосый Психопат меркли перед этой сдерживаемой мощью. И эти глупцы, эти члены «великой деревни» не замечали обман прямо у себя под носом. Утешало одно — Говнюк и Засранец были слишком горды, чтобы присоединиться к Длинному Языку, и слишком надменны, чтобы помогать шиноби своей деревни.
Путешествие в глубины Леса Смерти мне запомнилось очень плохо. Меня терзали плохие предчувствия и беспросветный ужас. Каждое животное, насекомое и даже многие растения, пытались нас убить, покалечить и сожрать. Чтобы выживание вдруг не показалось нам возможным, всюду были натыканы ловушки. И, самое страшное, что для многих участников экзаменов окружающая обстановка не была чем-то достойным опасения.
Моя команда, увидав начало бойни, устремилась подальше в лес. Мы уклонялись от прыгающих с деревьев огромных пиявок, еле избежали паутины гигантских пауков, с трудом вызволяли Засранца из пут кровожадного растения. Я чувствовала враждебную чакру и, пытаясь представить всё случайностью, умудрилась избежать ранений. Мои напарники не были столь удачливыми. И каждый порез, рану или ядовитый укус пришлось исцелять мне, тем самым ненавистным способом.