Шелест
Шрифт:
— Я шёл в оружейную мастерскую, когда увидел на дороге карету, — начал пояснять я, наблюдая за тем, как она укрощает огонь. — Потом из бурьяна появился один гопник с гимназистской на плече, забросил её вовнутрь, а сам на облучок к кучеру. Когда лошади помчались я метнул в лоб одной из них ножны своей трости, и взялся за ножи. Кучера наповал, гопник сбежал.
— Остальное я видела. Ладно, пойдёмте посмотрим, кто там в карете, — нервно дёрнув щекой, с явно недовольным видом произнесла учительница.
Не иначе как переживает, не задела ли несчастную. Что ни говори, а парочка её «стрел» прошили
Едва заглянув в перевёрнутую карету я тут же облегчённо выдохнул. Во-первых, находившаяся там была без сознания, но ничуть не пострадала, и Рябова быстро привела её в чувство, использовав плетение лечения. Во-вторых, это была княжна Мария, а значит тут точно имело место похищение.
— Сударыня, как вы себя чувствуете? — поинтересовалась Рябова у княжны Долгоруковой.
— Благодарю, со мной всё хорошо. А что случилось?
— Кажется вас пытались похитить. Что вы помните из последнего?
— Ганина пригласила меня на инициацию, и я решила для начала завернуть рынок, чтобы купить подарок. Помню как дошла до рынка, а после… Я открыла глаза здесь.
— Ясно. Думаю лекарь сумеет лучше объяснить, что именно с вами произошло. Моих плетений достаточно только для первой помощи и какого-никакого лечения огнестрельных, колотых и резаных ран, переломов да ушибов.
Ого! А госпожа капитан неплохо подкована в полевой хирургии, ну или в бранном лечении, как это называется здесь. Убедившись что с похищенной всё в порядке, я решил уделить внимание убитому мною кучеру. А заодно облегчить его карманы. Если они с Топорком работали на одного и того же господина, то монета у него водиться должна.
Быстрый обыск выявил, что при убитом имелось пять рублей серебром и медью, вот и всё невеликое богатство. Понятно, что всё относительно, и в этих реалиях сумма немалая, но как по мне, то не очень. Пара двуствольных пистолетов вертикалок отличной выделки голландских мастеров. Они находятся в петлях сразу над тесаком не более локтя в длину, небольшим обратным изгибом клинка, расширяющегося к острию.
Пистолеты не новые, но рублей сорок, а то и побольше за них выручить можно. Возможность второго выстрела увеличивала их стоимость и новая такая пара обойдётся примерно в шестьдесят целковых, при том, что одноствольные стоят вдвое дешевле.
Себе оставлять это оружие точно не стану. С одной стороны оно вроде как мне никто не запретит владеть огнестрельным оружием. Мало того, дома имеется комплект из пары пистолетов и карабина, с которыми я регулярно упражняюсь в стрельбе и хожу на охоту. Но я ведь собираюсь обзавестись чем-то более технологичным и удобным.
Прибрал и свои ножички. Топорок ушёл, но клинок из себя выдернул и бросил. Хорошо хоть не в заросли бурьяна, пусть сталь в них не очень, так как изначально расчёт был на возможность утраты, но баланс выдержан и руки к нему уже привыкли. Не нужно будет по новой нарабатывать навык метания.
Пока возился с трофеями да собирал своё имущество, набежали стражники. Патруль из четверых рядовых, под командованием молодого одарённого, судя по перстню четвёртого ранга.
Рябова представилась, обрисовала картину в общих чертах, указала на взятые
Скорым опросом на месте происшествия дело не ограничилось и нас всех скопом препроводили в Разбойный приказ, для проведения тщательного дознания. Против чего не стали возражать ни я, ни Рябова. Порядок, есть порядок, что тут ещё сказать.
Глава 8
Разбойный приказ располагался в центре города, поблизости от других присутственных мест, в весьма неприметном здании с плацем перед ним. Самая обычная постройка с каменным подвалом где устроены казематы для содержания арестантов. Первый этаж кирпичный, там находится кордегардия*. Второй этаж деревянный, предназначен под рабочие места окольничего, командовавшего стражей, его помощника дьяка, да двух подьячих ведавших дознанием по всем преступлениям в Воронеже.
*Кордегардия — помещение для караула или стражи.
Вот один из них и допрашивал меня по факту нападения на княжну Долгорукову. Надо сказать, шум вышел изрядный. Приказ стоял на ушах, на плацу перед зданием карета в окружении двух десятков княжеских боевых холопов. Сам князь Иван Митрофанович собственной персоной в сопровождении супруги Анастасии Ивановны пожаловать изволили.
На допросе я рассказал всё как было, за одним маленьким исключением, не стал указывать на то, что узнал Топорка, который ранен и сейчас скрывается где-то в городе. Вот как-то сомнительно, что у него получится отсюда выбраться, потому как на ушах стоит не только стража, но и городской гарнизон, и княжеские да боярские боевые холопы, ещё и по всем дорогам и тропам пустили патрули. Завертелось всё так, что мама не горюй.
Указывать конкретно на Топорка я не стал, так как в этом случае сам вполне мог превратиться в объект охоты авторитетов Воронежа. Я как-то не думал, что организованная преступность могла быть в восемнадцатом веке. Хотя, возможно это и особенность этого мира.
Не суть важно. Вот если бы я не имел касательства к этому самому преступному сообществу, то за опознание Топорка мне если кто и мстил бы, то только его дружки и подельники. Однако я был вхож в эту среду, а тут уж спрос отдельный.
С тем кто варится в котле, свои разборки, там совсем не обязательно прирежут, но я-то с боку припёку, а потому то что позволено другим, мне недозволительно. Разборки с Топорком или Архипом, не вопрос, даже найдутся союзники, внутреннее дело, и весь сказ. А вот если пошёл к стражникам, то будь готов к тому, что всяк встречный поперечный сунет тебе в бочину нож. Чтобы другим неповадно было липнуть к ватагам, а после их же и сдавать.
Едва вышел из кабинета подьячего как дежуривший на этаже старый стражник велел зайти к окольничему. Что я и сделал без лишних разговоров. Попал в колесо, пищи, но беги.