Шелихов. Восхождение

Базаров Евгений

Но выйти к главному входу больницы капитану не удалось, поэтому потратив еще минут двадцать на обход всей территории, чтобы найти вход в главный корпус, он наконец постучал в окошко регистратуры.

— У нас обед, — прокричали изнутри.

— Капитан Басаргин, седьмой отдел.

Послышалось шушуканье.

— А удостоверение есть?

— А на пятнадцать суток за препятствие сотруднику седьмого отдела? — передразнил он.

— Ой!

— Меня интересует девушка, поступившая в наркотическом состоянии, сегодня.

—

А, эта… Так она пришла в себя, ваша чокнутая.

— Какая палата, почему чокнутая?

— Потому что, кидалась на всех, от обследования отказалась, все бумаги подписала и ушла.

— Как ушла?!

— Ногами, это точно.

— В кабинет главврача проводите!

Маленькая, полненькая девушка выкатилась из двери регистратуры и катясь впереди, показала дорогу до кабинета главврача, и так же спешно укатилась.

Секретарь только и успела прокричать, что главврач сейчас занят.

Но Басаргин уже толкнул дверь, и ввалился просторный кабинет главврача.

За столом сидел мужчина средних лет и что-то активно подписывал.

— Вы кто, позвольте спросить?

— Капитан Басаргин, Константин Олегович, седьмой отдел.

— По какому вопросу?

— По поводу девушки, что поступила сегодня к вам. Потом придя в себя, она написала отказ и покинула больницу.

— Позвольте, у нас здесь не тюрьма. Мы не можем удерживать человека насильно, против его воли. Это скорее ваша прерогатива.

— Я хочу увидеть документ об отказе.

— Вам нужен Петров, он её осматривал, и он же принимал от неё отказ в письменной форме. Мария Михайловна, — нажал он кнопку селектора, — Юрий Геннадьевич ещё не ушел?

— Нет, Захар Викторович, он в ординаторской!

— Попроси его зайти срочно и пусть захватит документы по отказной! Константин Олегович, может чаю?

— Петрова с документами! — рявкнул на главврача, Басаргин.

Дверь распахнулась и в кабинет вошел молодой человек лет двадцати пяти, со скрученными в трубку, листами бумаги.

— Вот, пожалуйста, Петров Юрий Геннадьевич. А это, Константин Олегович, седьмой отдел. Он по поводу сегодняшней отказницы.

— А что тут говорить, пришла в себя. Давление, пульс, всё в норме. Не на что не жалуется. Предлагали пройти обследование, отказалась, начала скандалить. В итоге подписала отказную и ушла, сама.

— Где её карта и отказной лист?

— Вот, — положил парень бумаги на стол. — Тут и карта больной, то что успели провести по анализам и её отказная.

— Можете сделать копию?

— Да, конечно, Мария Михайловна, зайдите, — вновь нажал на селектор глав врач. В дверь, цокая, словно молодая кобылка высокими каблуками, вошла секретарь.

— Возьмите вот эти документы и сделайте, пожалуйста, для товарища капитана, копию.

— Вы не заметили ничего подозрительного? — обратился Басаргин к Петрову.

— Конечно заметил, —

кивнул Петров. — На лицо гиперактивная регенерация поврежденных органов. Девушка хоть и владеющая, но ее уровень я точно опередить не смог. Учитывая, в каком она состоянии к нам поступила, она должна была, как минимум пару дней, пролежать в коме. Я конечно верю в нашу отечественную медицину, иначе бы меня здесь не было. Но это было, очень удивительно. Ни слабости, ничего, как будто, просто выспалась.

— А это мог быть, просто сон?

— Чары?

— Вполне похоже, но для выводов, очень мало исходных данных. От прохождения дополнительных анализов, она отказалась. Пришлось её даже пугать полицией, если она не подпишет отказ.

В кабинет вернулась секретарь и положив копии документов на стол, грациозно удалилась.

Басаргин подцепил ногтем бумаги и стал вчитываться.

— Так… она всё же указала паспортные данные, очень хорошо. Ну что ж, спасибо за сотрудничество, Захар Викторович и вам, Юрий Геннадьевич.

Спустившись на крыльцо больницы, он быстро набрал номер и зажав телефон ухом, стал пролистывать бумаги, в поисках паспортных данных девушки.

— Курочкин, ты? Записывай, нужно пробить девушку — Щербатова Алина Викторовна… погоди, перезвоню.

'Щербатова, Щербатова… Где-то я уже читал сегодня эту фамилию…

«…покойная Иванова Лариса Викторовна в девичестве, Щербатова…»

Ну вот и первая ниточка!'

* * *

Ростислав Михайлович спустился в подвал, где был оборудован винный погребок.

День намечался сложным, прием по случаю назначения даты свадьбы Анастасии и Петра. Ожидаются высокопоставленные гости. Выбрав бутылку Массандры 1968 года, он не спеша, стал подниматься обратно. Можно было бы перепоручить это слугам. Но было что-то таинственное в этих действиях, свой особый ритуал. Спускаться в подвал, бродить среди бочек, разглядывать пыльные бутылки и отмечать, что год некоторых совпадал со своими памятными датами. Рождения Насти, день рождение супруги, рождение Марьяны… Похороны Людмилы.

Поднявшись наверх и передав бутылку на кухню, он прошелся по гостиной, наблюдая за приготовлениями к торжеству.

В столовой был убран стол, освободив всё помещение для гостей. Небольшие фуршетные столики с закусками на европейский манер. Князь поморщился.

'Была б его воля… Но в первую очередь это был день молодых, а молодые пожелали внести разнообразие в классический этикет проведения подобных мероприятий. Будем надеяться, что гости оценят старания Настасьи. Ведь замужество — это не просто новый этап жизни, это окно в самостоятельную, взрослую жизнь, где нельзя жить с оглядкой на кого-то, пусть даже и на отца. Она должна начать думать, своей головой.