Шелк для истинной леди

Остен Эмилия

Однако дело оказалось совсем в другом.

Кто-то узнал, что он – незаконнорожденный сын плантатора и квартеронки. В статье Пола прямым текстом называли «черным». Он терпеть не мог это слово, он ненавидел все то, что оно приносило в его жизнь. Все юношеские страхи вспомнились в одно мгновение. Все унижение, которое он испытал. Стив Уивер помог ему уехать и забыть обо всем. Пол начал новую жизнь и поверил, что прошлое осталось в прошлом. Но нет, кому-то потребовалось вытащить на свет тайну его происхождения. И Полу был известен только один человек, который

знал достаточно, чтобы это сделать. К тому же у нее имелся повод: желание избавиться от его преследований, чтобы спокойно наслаждаться объятиями Будена. Неужели возможно, чтобы она любила этого слизняка?

Элиза.

Она знает о нем все, и она смертельно на него обижена или устала от его ухаживаний. Она была любовницей Будена или продолжает ею оставаться. Она совсем не та девушка, за которую Пол ее принимал. В глубине души волной поднималась черная ярость. «Элиза предала меня. Сделала со мной худшее из того, что могла сделать. Теперь весь Бостон будет потешаться надо мной, меня не станут звать в приличные дома, у «Все для леди» дела пойдут хуже и хуже…»

Следовало выяснить, прав ли он, немедленно. Пол встал, прихватил с собой газету и покинул кабинет.

Спускаясь по лестнице, он кожей чувствовал направленные на него взгляды. В магазине новости распространяются мгновенно, и Пол не сомневался, что большинство работников уже в курсе скандала. У Спенсера не было времени на них. Он пылал праведным гневом и жаждал справедливости.

В отделе детской одежды приказчицы при виде босса испуганно пискнули и постарались отойти как можно дальше. Элиза была здесь, стояла за прилавком. Пол широкими шагами пересек отдел и сунул под нос девушке газету.

– Мисс Уивер, – прорычал он, – возможно, вы поясните мне, зачем сообщили журналистам эту… сплетню?

В присутствии посторонних Пол не стал произносить слово «правда»: это немедленно разнесется по магазину и окончательно погубит ситуацию.

Элиза спокойно взяла из рук Пола газету, мельком глянула на статью и положила «Бостон трибьюн» на прилавок.

– Мне нечего вам ответить, мистер Спенсер, – с достоинством ответила она, – потому что я ничего не сообщала журналистам.

– Только вы могли… сочинить такое, – настаивал Пол.

– Мне никто не задавал вопросов, а даже если бы задавали, я бы на них никогда не ответила, – твердо произнесла Элиза.

Спенсер встретился с ней взглядом и отвел глаза. То ли Элиза не лжет, то ли за прошедшее время сумела стать заправской лгуньей. В любом случае разговор не стоило продолжать на глазах у всех.

– Мисс Уивер, будьте добры зайти ко мне в кабинет. Немедленно. – С этими словами Пол развернулся и покинул отдел детской одежды.

Элиза, не произнеся ни слова, последовала за ним. Поднимаясь в лифте на третий этаж, они молчали. Элиза смотрела на Пола и невыносимо, непреодолимо хотела броситься в его объятия и умолять, умолять поверить ей. Позволить утешить, помочь. Пол сжимал в руках газету и не отводил взгляда от стенки лифта.

Когда дверь кабинета наконец захлопнулась за ними, Пол дал волю чувствам:

– Но

зачем, Элиза? – В его голосе не было вопроса, только боль и ярость. – Зачем ты это сделала? Если я настолько надоел тебе, то достаточно было не дорабатывать эту неделю, а просто уйти. У тебя же есть на что жить.

Элиза не совсем поняла последнее заявление, но уточнять не стала.

– Нет, ты решила уничтожить меня – и у тебя это получилось. Знаешь, гораздо милосерднее было просто пристрелить меня.

– Я уже сказала и повторяю еще раз: не я источник этой информации.

– Но кто?

Элиза поняла, что ответ ему не нужен. Как бы он ни отрицал то, что написали в «Бостон трибьюн», ему все равно не поверят. Ему необходим свидетель. И помощь.

– Позвольте мне помочь, мистер Спенсер.

– Элиза, пожалуйста, хотя бы сейчас… Я же стою на краю пропасти, уже падаю туда… Перестань называть меня «мистер Спенсер».

Сердце Элизы оборвалось, все заслоны, которые она ставила на пути своего чувства, рухнули. Она шагнула к Полу и прильнула к его груди. Ткань его пиджака была теплой и мягкой, а сердце Пола билось так сильно… Он не шевельнулся, не сделал ни одного движения, боясь спугнуть ее.

– Элиза… – выдохнул он.

Ее близость обжигала, как раскаленный металл, и замораживала, как зимний лед. Вот она. В его объятиях. Рядом с ним – но не его.

Осторожно, очень медленно он обнял ее и притянул как можно ближе. Мысли о том, что она предала его, что она любовница Будена, отступили куда-то далеко-далеко. Она здесь. Элиза.

Она подняла голову и взглянула ему в лицо. А потом закрыла глаза. Пол потерял рассудок. Его губы нашли ее безошибочно и безрассудно. И он сгорел, обратился в пепел. Губы Элизы раскрылись ему навстречу, раскрылись мягко, робко и невинно.

В дверь кабинета постучали.

– Мистер Спенсер, у касс толпятся журналисты всех газет Бостона. Что нам делать?

Элиза не сделала попытки вырваться из его объятий, а лишь произнесла, глядя ему в глаза:

– Позволь мне помочь. Я поговорю с ними. Я буду твоим свидетелем.

Глава 29

У касс действительно толпились люди, явно пришедшие сюда не за товарами, манившими с витрин, а за свежими сплетнями. При взгляде на журналистов у Элизы нехорошо засосало под ложечкой, однако девушка заставила себя идти уверенно и прямо. Журналистам хочется услышать что-то новое. Им неважно, правда это или нет. Им нужно, чтобы газета продавалась.

Привлечь внимание журналистской братии оказалось достаточно легко: Элиза просто остановилась перед плотной группкой людей и начала внимательно их разглядывать. Когда ей стали отвечать возмущенными и любопытными взглядами, девушка громко произнесла:

– Добрый день, господа. Добро пожаловать во «Все для леди».

К ней повернулись уже все присутствовавшие.

– Добрый день, мисс, – весело поздоровался молодой журналист, щеголявший обширными усами.

– Вы ждете мистера Спенсера, не так ли? – осведомилась Элиза.