Шелковая паутина
Шрифт:
— Дай-ка я отвезу тебя, — заботливо проворковала Хейзел, встав за спинкой кресла-каталки.
На негнущихся ногах Кэтлин проследовала за Эриком к выходу.
— Да, кстати, — крикнул ей вслед муж, — я обещал показать гостю подсветку нашего бассейна. Отведи его туда, пожалуйста.
Сердце у нее застучало еще сильнее. Неужели ей придется остаться наедине с Эриком?
— Конечно-конечно, — пролепетала она.
— Всего хорошего. — Сет послал ей воздушный поцелуй, и Хейзел укатила его прочь.
Как только дверь за ними закрылась,
— Тебе так уж необходимо смотреть на этот дурацкий бассейн?
— Вне всякого сомнения, — с не меньшей яростью огрызнулся он.
Светскую улыбку как ветром сдуло с его лица. Он схватил Кэтлин за руку и увлек за собой. Она спотыкалась на высоких каблуках, барахталась, протестовала, но он не выпускал ее. Все той же быстрой походкой он дотащил ее до бассейна и рывком прижал к стене кабинки для переодевания.
Его пальцы сжали ей виски — не ласково, а властно. Выражение лица Эрика не сулило ничего хорошего. Когда-то Кэтлин уже видела его таким — в ту памятную ночь, когда он подрался в дансинге с двумя ковбоями.
— Я должен знать. Должен! Он мой сын?
Этот голос принадлежал не Эрику. Разве можно таким голосом нашептывать слова любви? Нет! Устами Эрика говорила ярость и ненависть.
Кэтлин попыталась высвободиться, но он стиснул ее еще сильней, прижал ее локти к бокам, — казалось, тонкие кости вот-вот хрустнут.
— Отвечай, черт тебя подери! Когда родился мальчик? Твой маленький фокус с кофе меня ничуть не одурачил.
Так он решил, что она опрокинула кофе нарочно?
— Немедленно отпусти меня, — прошипела Кэтлин.
— Черта с два. Говори правду. Это мой сын?
Он прижался к ней и, невзирая на злость, Кэтлин ощутила трепет желания, пробудившегося в ней. Все было как два года назад — крепкие мускулы Эрика, запах мужского тела, прерывистое дыхание.
Она сопротивлялась, сколько могла, она зажмурилась, чтобы не видеть его яростного лица.
— Какая тебе разница? — презрительно обронила она.
— Для такой лживой твари, как ты, разницы никакой. Для меня — очень большая.
Кэти чуть не задохнулась. Как же он жесток и несправедлив! Она любила его, а он обманывал ее. Негодяй, изменявший жене! И еще смеет бросать такие обвинения!
— Да! — выкрикнула она. — Это твой сын. Но тебе от этого ни тепло ни холодно.
Она закинула голову назад и посмотрела на него с неприкрытым вызовом.
В первый момент на его лице отразилось подозрение, Эрик впился в нее глазами, словно боялся, что она его обманывает. Затем Кэтлин увидела, как недоверие сменилось восторгом и радостью. Но почти сразу же Эрик помрачнел и злобно поинтересовался:
— Знает ли Сет, какая предприимчивая у него женушка?
Кэтлин дернулась, но по-прежнему не смогла освободиться.
— Говори что хочешь. Ты ко мне несправедлив. Ты меня совсем не знаешь.
Он коснулся ее лба усами.
— В самом деле? — едва слышно прошептал Эрик. — Могу доказать, что знаю
— Нет, — взмолилась Кэтлин, чувствуя, как его нога раздвигает ее колени.
— Нет, — повторила она, стараясь убедить в этом саму себя.
Меж их телами не было ничего, кроме легкой ткани.
Пальцами Эрик массировал ее запястья, и сжатые кулаки Кэтлин разжались сами собой. Когда он провел пальцем по ее ладони, она вздрогнула — даже это невинное прикосновение показалось ей несказанно эротичным. Жарко дыша ей в лицо, он пробормотал:
— Я изгоню тебя из моего сердца, изгоню раз и навсегда.
Затем он замолчал, ибо его рот жадно припал к ее губам.
Кэтлин возмущенно замычала, но в следующую секунду звуки протеста умолкли, и вместо них раздался стон экстаза. Руки Эрика скользнули вверх по ее плечам, быстрым движением расстегнули «молнию» на блузке. Ослабленная поцелуем, Кэтлин не сопротивлялась. У нее не было на это ни сил, ни желания.
Эрик спустил с ее плеч блузку. Зарывшись лицом меж двух нежных полушарий, он полной грудью вдохнул дурманящий аромат. Их губы были слиты, а тела прижаты друг к другу так сильно, что Кэтлин ощущала его каждой клеточкой своей плоти.
Языком Эрик коснулся набухшего кончика ее груди, слегка втянул воздух, и Кэтлин непроизвольным движением обхватила его за голову, прижала к себе. Тогда Эрик подхватил, приподнял ее и усадил к себе на колено.
Его руки обхватили ее бедра и раздвинули их шире. Выпуклость на брюках прижалась к ее распахнутому лону, и лишь материя не давала их телам соединиться. Эрик рванулся кверху, она подалась ему навстречу.
Кэтлин вновь ощутила полузабытое опьянение экстаза. У нее уже не было сил противиться собственному телу.
Ее пальцы крепко впились ему в спину, и Кэти в нетерпении устремилась навстречу агрессору. Эрик нагнулся и принялся нежно теребить ее соски. Кэти вся затрепетала, сжигаемая изнутри сладким пламенем.
— Эрик, Эрик, — повторяла она, содрогаясь в конвульсиях страсти.
Когда спазм миновал, она обвисла, тщетно пытаясь перевести дыхание. Ее пальцы непроизвольно теребили золотистые пряди его волос.
— Эрик, — еще раз повторила она голосом, полным любви.
Внезапно он отодвинулся, и губы, только что доставившие ей столько наслаждения, цинично улыбнулись:
— Вот видишь, — насмешливо сказал он. — Это и требовалось доказать. Такая мать моему сыну не нужна.
Шли дни, а Кэтлин все не могла опомниться после случившегося. Элиот не понимал, что произошло с его начальницей. Вот и сейчас он размахивал у нее перед носом какими-то счетами, а она не обращала на них никого внимания.
— Кэтлин, да проснись же ты! Я спрашиваю, отменила ты этот заказ или нет. И потом, тебя к телефону. Хейзел, — он красноречиво скривился, — нажаловалась, что клиенты требуют рубашки осенних расцветок, а у нас таких на складе нет.