Шелковый фонарь
Шрифт:
Картина вторая
Темно, только доносятся тихие звуки кото. Понемногу начинает светлеть, и появляется здание, бывшее в предшествующей картине, но не запущенное, а нарядное и красивое. По мере того как свет заливает сцену, музыка становится все громче, и перед зрителем возникает часть павильона, выходящего к реке. Павильон расположен на авансцене слева. Перед ним – сад с искусственным ручейком и цветущими кустами. За оградой из бамбука – тропинка; дальше и ниже – река. В ограде – калитка, около нее – каменный буддийский фонарь; [12] рядом с ним – цветущий куст пионов. Изящно убранная
11
Вращающаяся сцена, служившая для быстрой смены декораций, появилась в театре Кабуки в середине XVIII в.
12
Высокий фонарь, верхушка которого напоминала крышу буддийской пагоды; в его верхней полой части зажигался огонь. Традиционное украшение японского сада.
13
Токонома – стенная ниша с полочкой. Непременная деталь парадной комнаты в японском доме. Ниша украшается картиной, вазой с цветком или статуэткой
Некоторое время звучит только музыка. Ей вторит легкое журчание ручейка в саду.
О-Цую (перестает играть).
Если б на светеНикогда не цвелиЦветы вишен,Сердце б волненийНе знало весною…Пауза.
Скажи мне, О-Ёмэ, скажи мне – отчего я должна вести такую жизнь?
Вздыхаю всегдаПо цветам, не успевНасладиться вдосталь.Но ни разу так грустно,Как сегодня, не бывало.Почему так тревожно у меня на сердце?
О-Емэ. Госпожа, что может сказать О-Емэ? Только пожалеть тебя. Одна, в этом большом доме. Со стариком отцом, с отцом безумным…
Ненадежны! – имяСложилось о вас,Цветы вишни.Но еще ненадежнейУчасть наша, людская!О-Цую. Почему, О-Емэ, этой весной мне особенно беспокойно? Как никогда раньше… Сердце так быстро бьется… И все пустынным кажется мне. Словно покинуты всеми…
В запустенье… забытДрузьями наш дом,Забыта и я,И ни разу ещеДруг ко мне не пришел.О-Емэ. Бедная госпожа! А вы так прекрасны. И так достойны радости и любви! Подумайте, госпожа… Пройдут годы – и что станется с вами?
Прежняя прелесть,Куда она скрылась?Как вишня ты стала,Цветы у которойОблетели совсем…О-Цую.
Как весною вишни,Только распустившись,Облетают вдруг,Так и мой уделМимолетным станет.Пауза. На тропинке появляются Синдзабуро и доктор Ямамото. Неподалеку от калитки Синдзабуро замедляет шаги.
Доктор. Входи, Синдзабуро-сама. [14] Это и есть тот дом, о котором я тогда говорил. Старый Хэйдзаэмон живет здесь. Входи же.
Синдзабуро. Все-таки, почтенный Мэйан [15] … Мне кажется, что
Доктор. Неужели опять уговаривать тебя? Хэйдзаэмон – твой ближайший сосед с той поры, как ты поселился в этих местах. И тебе надлежит выразить почтение старшему.
Синдзабуро. Но… ты же сам упомянул, что он почти все время хворает. Беспокоить человека, когда он болен…
14
При очень вежливом обращении к собеседнику обычное «сан» (господин, госпожа) заменяется на «сама», выражающее особенное почтение к тому, кому оно адресовано.
15
В феодальной Японии врачи, так же как писатели, художники, артисты и ученые, имели псевдонимы. Так, врач с «прозаической» фамилией Ямамото именовался Мэйан. Псевдонимы выбирали со значением – поэтическим или, как в данном случае, философским: Мэйан – «Свет и мрак» (иными словами, Ян и Инь).
Доктор. Ну, об этом позволь уж знать мне, врачу. Он нездоров, верно, но я думаю, что его болезнь усиливается именно оттого, что все его забыли. И если он увидит человека нового и внимательного к нему, я уверен, ему станет лучше.
Синдзабуро. Ну, как знаешь!
В этот момент О-Цую вновь берется за кото. Синдзабуро слышит игру и замечает О-Цую.
О-Цую (взяв несколько аккордов, тихо).
Если б на светеНикогда не цвелиЦветы вишен,Сердце б волненийНе знало весною.Синдзабуро. Кто эта девушка?
Доктор. Это дочь Хэйдзаэмона, О-Цую.
Синдзабуро. Что ж ты мне ничего о ней не сказал?
Доктор. А это сюрприз. Я был уверен, что доставлю тебе этим удовольствие.
Синдзабуро (не отрывая глаз от О-Цую). Как она прекрасна!
Доктор. Да, хороша. При дворе сегуна [16] была бы украшением.
Синдзабуро. Ну, теперь я тем более не могу войти туда.
Доктор. Почему?
Синдзабуро. Нарушить уединение… ворваться в покои девушки.
16
Несмотря на то, что в начале ХШ в. верховная власть перешла к самураям, формально главой государства по-прежнему считался император. Однако фактическим правителем Японии был представитель самурайства, носивший титул сегуна (полководец, военачальник). Начиная с XVII в. резиденцией сегунов стал замок Эдо, вокруг которого постепенно возник большой город.
Доктор. Поверь мне, что Хэйдзаэмон будет рад тебе… И за дочь будет благодарен: она хоть кого-нибудь увидит, а то все время одна. Идем, идем! (Подталкивает его.)
Оба входят в комнату.
О-Ёмэ (замечая вошедших). А, достопочтенный Мэйан-сама. Госпояса, доктор пожаловать изволил.
О-Цую (прерывая игру). Почтенный Мэйан… (Оборачивается и, видя Синдзабуро, смущенно смолкает.)
Доктор. О-Цую-сама, простите, что мы вторглись так неожиданно. Позвольте приветствовать вас.
О-Цую (склоняясь). Привет вам, почтенный врачеватель.
О-Ёмэ (склоняясь). Прошу войти сюда, на галерею.
Доктор. Благодарю! О-Цую-сама, со мной сын моего старого друга Хосокавы Какуэя из Муромати. Синдзабуро зовут его. С недавних пор он поселился по соседству с вами и все хотел проведать вашего отца. Сегодня, направляясь к вам, я шел по берегу реки и повстречался с ним. Вот и взял его с собой. Прошу любить и жаловать.
Доктор и Синдзабуро поднимаются на галерею.
Синдзабуро. Меня зовут Хосокава Синдзабуро из Муромати. Совсем нежданно я встретил у реки почтенного доктора и оказался здесь у вас. Прошу покорно извинить меня.
Доктор. Я говорил, что батюшка ваш будет рад увидеть Синдзабуро. Может быть, и хворь его немного отступит. Ему полезно поразвлечься. Не так ли, О-Ёмэ?
О-Ёмэ. Конечно, конечно. Старый господин ведь болен духом, не телом. И приятное ему будет на пользу.