Схема реальности. Осмысление себя в современном контексте
Шрифт:
Реальность реальности
Созерцание, будучи первичной формой познания, предполагает отрешенность и возможность вычленять явление в пространстве и времени, определять его границы и характеристики, – и эта деятельность подразумевает, даже требует, отсутствие деятельности физической. Сознание способно выдержать лишь одну интенцию. Принимая во внимание скорость жизни и необходимость поглощения все большего количества информации и совершения все большего количества единиц действия на единицу времени, на созерцание, кажется, не остается времени. И мы хорошо знаем, что случается с органом, которым долго не пользуешься – он атрофируется. Поэтому давайте поработаем и присмотримся к настоящему.
Первая модальность настоящего – ускорение.
Шквал сигналов с самого утра, которые необходимо принять, отфильтровать и переварить. Погоня за собственным успехом, наполнение осмысленным действием каждой минуты, общение с «нужными людьми», занятия спортом, посещение модного мероприятия – не добился чего-то в каждую конкретную минуту – зря потратил время. Нужно что-то делать, двигаться, не стоять, не стоять! Времени
Вторая модальность настоящего – симуляция.
«Постепенно действительность превращается в недействительность» 6 – мы пересекли определённую точку, когда видимая реальность стала не совсем реальной. В одной реальности человек выпивает и подвозит взятки сумками, в другой вежливо улыбается и говорит правильные вещи правильным людям в правильном месте. Степень хорошести определяется тем, как человек преподносит себя, а не тем, что он являет собой на самом деле – количество лайков и степень вуайеризма окружения определяет координату человека на оси «добро/зло». Причем, если тоталитаризм как бы толкал человека на некое расщепление на, скажем так, внешнюю политику и внутреннюю обособленность, то непонятно такое расщепление сейчас.
6
И. Бродский. В следующий век.
В полдень двадцать первого века хороший человек – это хороший, прежде всего, внешне, социально-одобряемый, вежливый, увлекающийся оперой и спортом, цитирующий немецких классиков (при этом, необязательно отличать Шпенглера от Шпеера). Это создает искусственную надстройку над жизнью, поведенческие виниры, сюрреальность. И если внимательно посмотреть вокруг, то зрение начинает покрывать жирная пленка состояния всеобщей лжи: все понимают, кто что представляет собой на самом деле, понимают, что к чему, но проигрывают странный спектакль, необходимый для выживания. Информация не информирует, высказывающий мнение человек повторяет услышанное, неясно, где чье умозаключение, мысль клиширована для удобства восприятия. Попадая в такую ситуацию тотальной неопределённости, где нет честности и мужества, но нет и трусости, нет вообще никаких убеждений и самой потребности в них, потому что их так удобно менять и симулировать, исходя из обстановки (в границах такого мира, и это страшно, получить пулю в грудь становится невозможно, ведь никто ничего никому не говорит прямо, в этом мире единственный возможный вариант смерти – пуля в спину), человеческое сознание оказывается в постоянном диссонансе от неразличимости мнимого и реального. Чтобы не утратить отношения с реальностью и здравый смысл, сознание мыслящей личности неизбежно уходит в состояние внутреннего изоляционизма (если хотите, внутренней эмиграции) от этого чудовищного мира всеобщей симуляции, мира, вышедшего за границы морали, за границы эстетики, мира, где нет никакого закона кроме лайка. В таком мире не остается никаких вариантов, кроме как придумать себе роль и, наступая на собственные ценностные установки взять роль и выйти на сцену вместе с остальными. Можно ли утверждать, что симуляция стала и способом существования, и способом защиты от существования? Медицина называет это шизофренией.
Третья модальность настоящего – обезличенность.
Вспоминая Платоновский постулат о непрерывности порождения, мир не создан раз и навсегда, он творится каждый миг (нашим собственным сознанием). И вот пребывающий между собой настоящим и фейковой реальностью индивид так или иначе ежеминутно выступает творцом мира, но это мир иллюзий. Говорить о честности и быть честным это разные вещи. Не существует абстрактной доброты, честности, предательства, жадности – все это свершается человеком только в действии. В сюрреальности человек заместил добрый поступок симуляцией добродетели так называемым «добрым намерением», получил моральную индульгенцию и стал считаться «добрым». Структура такого мира, состоящего из намерений и иллюзий, мира трансреального, по структуре более всего напоминает желе, которое не имеет ни четкой структуры, ни отдельного голоса, ни четких установок – легко пропуская любые колыхания, каждая единица такого мира – желеобразный атом. Я говорю о полном отсутствии в таком обществе личности как психологической единицы с твердыми ценностными установками, транслирующимися вовне. При полном отсутствии внутреннего я, отсутствии идеалов, это желе
Мы живем в мире постреальности, как следующего этапа после постмодерна, когда стремление к истине стало нежелательным. Это можно назвать антропологической катастрофой, выражающейся в разрушении жизненно важного в человеке вследствие разрушения цивилизационных основ процесса жизни и общения 7 . Я не алармист и не утверждаю, что это новое явление – каждое столетие со времен создания Одиссеи или даже Ветхого завета устами великих философов описывало эпоху в терминах дегуманизации и распада личности. Но учитывая эту тенденцию лучшим предприятием в данном случае я вижу интеллектуальное предприятие личности, как возможность подавить инерцию движения, редуцировать себя из окружающего, и, тем самым, наметить собственные личностные структуры. Субъектизироваться. Не призывая к революциям и разрушениям (боюсь, разрушение ритуалов и разоблачение символов симуляции приведет лишь к появлению новых, пустот не бывает), я смотрю скорее в сторону исследования, пытаюсь за реальностью увидеть схему реальности. Причинно-следственная связь существует только в отдельно взятом сознании, вспомните рассказ Рюноскэ Акутагавы «В чаще», где каждый из повествователей, свидетельствуя о событии, рассказывает историю, кардинально отличающуюся от «настоящей».
7
М. Мамардашвили. Сознание и цивилизация.
Способность ума к абстракции конкурирует с массовостью, с общепринятым. И если принять за отправную точку утверждение Ницше «силу ума можно измерить по количеству правды, которое он готов выдержать», то способность сохранять границы восприятия силой собственной незашаблонизированной воли неизбежно приведет к вопросу, на который ни философия, ни психология, ни даже поэзия за несколько тысячелетий ответа пока не нашли. Да и сама постановка вопроса в настоящее время свидетельствует, по словам ширнармасс, о наличии «лишнего свободного времени» и «чрезмерного увлечения философией», считая его риторическим и даже пошлым, что для меня лично говорит об одном – поставлен он неверно (речь идет о вопросе, который обычно формулируется как «для чего это все»). И хотя я чувствую, что Бог не сидит на облаке, и Странники не спасут декомпозирующееся на инфузории общество, понимаю, что жизнь моя конечна, и там, у границы, просто выключат свет, и ничего не будет – но знание, что фотон передает свое состояние другому фотону на расстоянии световых лет, заставляет усомниться если не в наличии выключателя, то в неизбежности руки, протянутой к нему.
Бессмысленное бездействие
Более всего в университете мы стремились попасть на лекции декана – на студента регионального вуза окончивший РУДН и обладавший энциклопедическими знаниями Юрий Людвигович производил сильное впечатление. Мы ловили каждый пассаж, чего стоит только «умный дипломат дважды подумает прежде, чем ничего не сказать». Он не занимался буквалистской, а растил умную аудиторию. До сих пор более всего меня восхищает в преподавателях именно эта потенция медленно взращивать, выстраивать человека. Мне посчастливилось за свою жизнь созерцать работу нескольких таких гениев, и, полагаю, именно им я обязана не столько этим текстом, сколько подобным менталитетом. Но самой важной инвестицией Юрия Людвиговича в нас было то, что он наперед всякой деятельности призывал добиться конфуцианской «чистоты имен», прояснить, что такое человек, воля, честность, и всё остальное – вообще всё. Много лет спустя я почувствовала, насколько эта мысль была серьезной, насколько важно дать определение и тем самым выделить понятие, предмет, сущность, отделить его от всего остального.
Ранее мы приняли постулат, что жизнь – это действие. Простейшую дефиницию термину «действие» дал А.Н. Леонтьев 8 : это процесс, направленный на реализацию цели, которая, в свою очередь, может быть определена как образ желаемого результата. Из этого заключим, что действием может выступать физический акт, вербальная и невербальная коммуникация, и даже отказ от коммуникации и действия. Сколько информации в себе несет немигающий человек, в полной тишине сжимающий в руках гранату. Стало быть, молчание, как смыслово наполненная интенция, также является элементом коммуникации. Знакомые с работами Станиславского сообщили бы, что тоже верно и для аподиктивного бездействия, как полноценного эквивалента действия, или скажем иначе – бездействия как полноправной части действия. Довольно легко расправившись с семантически обусловленным актом, мы оставили за скобками действие немотивированное, такое как спонтанная покупка мороженого летним днем (оно не утоляет жажду и никак не поможет справиться летним зноем) или дергание влюбленным мальчиком девочки за косички (какое отношение это проявление имеет к любви?). Вы скажете: любое действие является мотивированным, вопрос лежит плоскости осмысления мотива. И этим, пожалуй, очертите границы разумности. Поздравляю – только что в нашем диалоге родилась мысль – мы определили грани того, что современная литература называет «осознанностью», определили, что это не врожденное свойство, а результат усилия. Принимая формулу М.Мамардашвили «жизнь – это усилие во времени», заключаем, что осознанность – это усилие по отношению усилию. И раз уж успешных людей отличает от остальных именно высокая степень этой самой осознанности, то формула успеха, пожалуй, может быть сформулирована так: успех – это усилие в квадрате.
8
А.Н. Леонтьев. Деятельность. Сознание. Личность.
Конец ознакомительного фрагмента.