Шенгенская история
Шрифт:
Любопытство ускоряло ритм сердца, и Рената на ходу посматривала на Витаса, ожидая, что он все-таки раскроет тайну подарка до того, как откроет замок-молнию на сумке.
Но Витас только улыбался хитро и молчал, посматривая на заснеженное полотно земли по обе стороны дороги и на взявший в тиски эту дорогу зимний лес.
На замерзшей гравийке Рената сбавила скорость, и машина плавно закачалась.
Снова, как кораблик к пристани, медленно уткнулся красный «фиат» передними колесами в
Тропинка вела прямо от машины к порогу дома. Протоптанная не из-за машины, конечно, а потому, что по этой тропинке ходил каждый день по несколько раз Йонас к Барсасу или в абмар, или в погреб, что находился за амбаром.
Доски порога жалобно скрипнули, когда Витас опустил на них тяжелую сумку. Вдвоем занесли они сумку на половину Ренаты.
– Таких тяжелых подарков я никогда в жизни не получала! – призналась Рената, посмотрев на ладонь левой руки с красной вдавленной полосой от ручки сумки. – Это что, стройматериалы?
– Нет, кое-что пооригинальнее! Но если тебе не понравится, то подарим твоему деду! Ему точно подойдет! Хотя я для него бутылку «Жальгириса» привез… В общем, выбирай, что хочешь? Кота в мешке или бутылку «Жальгириса»?
– Кота в мешке, – Рената развела руками.
– Тогда получай! – Он наклонился, бжикнул молнией замка, раскрывая сумку, оттянул ее края, чтобы Рената могла заглянуть внутрь.
– Что это? – удивилась девушка, разглядывая странный прибор военно-зеленого цвета, размером со швейную машинку.
– Это «черный ящик», – пояснил наконец Витас. – Для самолетов.
Лицо Ренаты выразило недоумение. Она посмотрела в глаза Витасу странным, разочарованным взглядом.
– Откуда он у тебя? – спросила после паузы.
– В девяностом отцу на радиозаводе вместо зарплаты за год семь штук дали, обещали потом обратно выкупить, но Союз развалился и они остались у нас… Я думал, тебе будет интересно! Он ведь новенький!
Рената вдруг рассмеялась, не сводя глаз с Витаса. Сначала тихо, потом громче.
– Ты чего? – Витас, казалось, обиделся.
– У меня нет самолета, – сквозь смех выкрикнула она. – И у деда тоже нет!
В комнате, заполненной звонким смехом Ренаты, Витас вдруг почувствовал себя дураком, полным дураком.
Открылась дверь из коридора и в проеме появилось удивленное лицо деда Йонаса.
– Что это тут у вас? – спросил он. – Так смеетесь, будто телевизор смотрите!
– Это она смеется, а не я! – принялся оправдываться Витас. – Здравствуйте, с Рождеством!
И тут же суетливо парень полез в открытую сумку и вытащил картонную коробку с бальзамом «Жальгирис». Подошел с ней к старику, вручил.
– О-о! – закивал дед Йонас, тоже улыбаясь приветливо и радостно. –
Рената наконец успокоилась, но тень только что звучавшего смеха на ее лице осталась.
– Так это он тебя рассмешил? – обратил на нее свой взгляд дед Йонас.
– Ага, подарком! – прыснула она. – Посмотри, может, лучше его тебе отдать? – она кивнула на стоящую на полу сумку.
Йонас подошел, наклонился над открытой сумкой.
– Что-то военное? – спросил и обернулся к Витасу.
– Ну почти, – неохотно стал объяснять Витас. – «Черный ящик» для самолетов, мой отец их на Каунасском радиозаводе в советское время делал. Но его ведь можно по-разному использовать! В нем магнитофон очень качественный, теперь таких не делают! И аккумулятор мощнейший!
– Это он мне на Рождество подарил, – произнесла Рената и снова хихикнула.
– Оригинально, – закивал дед Йонас. – Это, что ли, тот завод, что «Шилялисы» выпускал?
– Да, и телевизоры, и радиоприемники!
– Странные все-таки люди в Каунасе живут, – проговорил словно сам себе Йонас, не посмотрев на Витаса. – Что-то у них в голове по-другому устроено!
– Ничего не по-другому! – упрямо заявил Витас.
– Ладно, – Йонас махнул рукой, словно предложил к своим собственным словам серьезно не относиться. – Пойдем ко мне, я вам «Жальгириса» в чай накапаю. И себе тоже! – предложил он.
Когда перешли на дедову половину дома, Рената стала серьезной, как камень. Словно вся веселость на ее половине осталась, вместе с открытой сумкой, в которой остался лежать необычный рождественский подарок.
Витас и старик уселись за круглый столик. А внучка Йонаса занялась чаем.
К чаю дед попросил достать из верхнего шкафчика старинного буфета большие красные в белый горошек чашки – те самые, из которых они на Рождество чай пили.
Йонас щедро налил в чай Витасу бальзама, себе чуть-чуть, да и Ренате только пару капель.
– Вот ты скажи, ты ведь в Каунасе родился? – спросил он, глядя на Витаса.
– Ну да, – ответил тот.
– А знаешь, как раньше говорили: «В Вильнюсе добрые люди живут, а в Каунасе – злые»?
– Слышал, – признался Витас. – Но это же в Вильнюсе говорили так, а не в Каунасе.
– Наверное, – старик закивал и пригубил чаю. – А почему у вас так чертей любят?
– Почему любят? – не понял Витас.
– Ну, единственный музей чертей на всю Литву почему-то в Каунасе, а единственный музей ангелов на всю Литву почему-то у нас, в Аникщяе? – хитро проговорил Йонас и перевел взгляд на Ренату, словно она и была одним из ангелов.