Шёпот Богов. Слёзы осени. Часть I
Шрифт:
– Ты уже пытался много раз меня «предостеречь», – с издевкой ответил Найяту. – Но впоследствии все складывалось хорошо и ни одно из твоих предупреждений не сбывалось.
– На этот раз все намного серьезнее, брат. – Он подсел к нему ближе. – В Ксахко грядут большие изменения. Прежний баланс, что сохранялся в этих землях тысячи сезонов, будет разрушен… Наш дом, наши земли находятся в большой опасности. Многие аак’си попадут в Земли Вечного Покоя.
– Ты, кажется, обещал не отнимать у меня слишком много времени.
Тарраки тихо кивнул, соглашаясь с замечанием Найяту. Немного
– Брат мой наверняка слышал про соглашение беловолосых людей с ледяных земель и ниитов? Два народа, воюющих долгие сезоны, решили положить конец раздирающим их распрям.
Найяту кивнул.
– Но этот союз не тот, чем кажется. Вместо радости он принесет горе. Жизнь уступит место смерти. Этим соглашением они лишь подольют масла в огонь, и наш народ окажется между ледяными мечами беловолосых и стреляющими смертью палками ниитов.
– Ружье, – поправил его Найяту. – Это называется ружьем.
– Мне все равно, как называется эта палка. Я лишь знаю, что в нее они вливают священный икками из наших деревьев, чтобы она могла сеять смерть. Это неуважение по отношению к нашей вере и богине.
– Откуда тебе известно про союз беловолосых с ниитами? – спросил Найяту, пропустив мимо ушей возмущение брата.
Тарраки подсел ближе, и теперь их взгляды встретились друг с другом. Черные глаза смотрели на него со всей серьезностью.
– Среди моего племени есть мудрец, чье имя Манистокос. Потеряв родителей в раннем возрасте, он принял решение уйти скитаться по Ксахко, в надежде найти свое предназначение на этой земле. Долгие сезоны он бродил среди лесов, рек, полей и наблюдал, как четверо детей Иккси сменяли друг друга множество раз. Время шло, тело его старело, одиночество сковывало и отягощало каждый его последующий шаг сильнее любой непогоды. Желание сдаться и прожить хотя бы остаток жизни как простой аак’си обольщало его каждый день, но он не сдавался. И вот однажды, глубокой ночью, когда он был на волосок от смерти, к нему явилась великая мать Иккси. Богиня плакала, увидев его изможденное тело, и была восхищена его упорством. Она смахнула одну из своих слезинок на его лицо, наделив даром предвидения. После этого Манистокос понял, ради чего скитался все эти долгие сезоны. Это видение и было его предназначением. Он явился к западным племенами и стал предсказывать, что произойдет в ближайшем будущем, и всегда оказывался прав. Сначала это были обыкновенные предсказания, вроде будет ли хорош урожай в этом году или родится у той или иной семьи девочка или мальчик. Но потом он увидел… – Тарраки осекся, не решаясь произнести дальнейшие слова, но все же, собравшись с духом, произнес: – Воплощенную смерть, что придет, если беловолосые и нииты заключат мир.
Найяту не мог подобрать слов в ответ на сказанное братом. Ему хотелось ударить его.
– И ты считаешь, что я должен поверить в это, Тарраки? Поверить некому безумцу, сумевшему смотреть в будущее?
– Это не ложь, брат. Я говорю тебе это от всего сердца. Скоро в эти земли придет смерть, и я хочу, чтобы ты и твоя семья были от нее подальше!
– Прощай, брат, – сказал Найяту, поднимаясь.
– Найяту, постой! Ты сбился с пути, брат! Аак’си не должны пресмыкаться
– Это ты сбился с пути. Топчешься на одном месте, в то время как я пытаюсь идти вперед. А теперь прощай. Не приходи сюда больше. – Он насильно повернулся к нему и добавил: – Никогда.
От этих слов Тарраки дернулся и вскочил с места.
– Ты до сих пор зол на меня из-за родителей, да? По-прежнему считаешь, что они ушли в Земли Вечного Покоя по моей вине?
Кулаки Найяту сжались, и он был уверен, что если брат скажет еще хотя бы словечко, то он действительно набросится на него. Но ему так не хотелось омрачать этот замечательный и святой день.
– Прощай, Тарраки.
Брат еще долго кричал ему что-то вслед, но Найяту его не слушал.
Бейнер
В чуме Йоргена было просторнее, нежели в остальных. При желании здесь могло бы уместиться человек тридцать, если не больше. От запаха жарящегося медвежьего мяса у него потекли слюнки, как только он вместе со стариком зашел внутрь.
Они встали возле входа снаружи и наблюдали, как Йорген пытался заговорить с девочкой, перепачканной в крови. Неподалеку сидел шаман, безучастно наблюдая за происходящим. Йорген протянул бедняжке чашку с чаем, но та даже губ не разомкнула. А что было с ее глазами! До сих пор они были наполнены ужасом и напоминали стеклышки.
– Кто это с тобой сделал? – Йорген передал чашку с чаем Рюрику, стоявшему позади, так и не заставив ее сделать хотя бы глоточек.
Девочка не двигалась и даже не моргала. Пустые глаза смотрели в пол, и исходящая от них голубая дымка потускнела.
– Бесполезно, – отозвался Рюрик. – Она молчит с тех самых пор, как мы привели ее сюда на рассвете.
Йорген не сдавался. Он нежно коснулся ее крохотного подбородка и посмотрел на нее. Ни один мускул на лице девочки не дрогнул. Её тело словно окаменело.
– Не бойся, малышка, – прошептал Йорген. – Тебя никто не обидит, обещаю тебе.
Некоторое время он молчал, и все в чуме ожидали, что сейчас эти пустые глаза снова наполнятся ярким синим свечением, как у обычных райданских детишек. Щеки малышки покраснеют, и она расскажет все о минувшей трагедии, о которой судачили в лагере все без умолку. Но девочка лишь тихо засопела носом, сохраняя молчание.
В спину Бейнера ударил холодок. Он обернулся и увидел, как внутрь зашла девушка, с которой он схлестнулся прошлой ночью, защищая паренька. Она протиснулась между Бейнером и стариком и встала как вкопанная, не сводя глаз с девочки.
– Каиса… – прошептала она и направилась к ней, но замерла, заметив, как Рюрик предупредительно обнажил громадный клинок. – Конунг Йорген… – Она слегка поклонилась. – Простите, что вломилась. Я знаю, кто это девочка.
Йорген сделал жест своем стражнику, и меч снова оказался в ножнах.
– Продолжай, – сказал конунг.
– Ее родители жили с нами по соседству в рыбацкой деревушке. Я помогала ее матери приглядывать за ней, когда она была еще совсем грудной. – Она сделала неуверенный шаг вперед. – Вы… позволите?