Шёпот песочных часов
Шрифт:
Опасная, но какая же могучая сила, дающая власть над тем, что всегда казалось незыблемым, делающая невероятное возможным, превращающая «вчера» в «завтра».
Стук в дверь отвлёк его от размышлений. Гадая, кто бы это мог быть в столь позднее время, Дарий направился в коридор. Светящаяся сфера медленно поплыла за ним.
За дверью обнаружилась незнакомая темноволосая женщина лет тридцати пяти, которая с любопытством уставилась на зависшую в воздухе сферу, бросавшую отблески света на её бледное лицо и фигуру, облачённую в чёрную одежду, едва различимую в полумраке лестничной клетки.
– Прошу меня
– К сожалению, нет, – отозвался Дарий, покачав головой. – А вы… Вы, случайно, не ведьма?
– Ведьма? – переспросила женщина и негромко, так же мелодично рассмеялась, откидывая за спину прядь волос цвета воронова крыла. – Нет. У меня есть родственники в магическом сообществе, но мне, к сожалению, способности не достались. А почему вы спрашиваете? Похожа?
– Что-то есть, – ответил он. – Свечей нет, но могу предложить другой вариант. Одолжить вам эту штуку?
Светящаяся сфера выплыла из квартиры в подъезд и завертелась вокруг своей оси. Сейчас она напоминала шар, висящий на новогодней ёлке.
Женщина посмотрела на неё, затем перевела взгляд на Княжевича.
– Благодарю. Что с ней станет утром? Кстати, меня зовут Лиана, – добавила она, протягивая ему руку.
– Дарий, – пожимая прохладную ладонь, ответил он. – Утром просто исчезнет. Или даже раньше.
– Не хотелось бы, чтобы раньше. Не люблю спать в темноте, почти так же, как в одиночестве, – заметила она с улыбкой. – Ещё раз спасибо и спокойной ночи вам.
– Доброй ночи, – проговорил Дарий, собираясь закрыть дверь, когда из-за его спины вдруг с громким воплем вылетел кот, бросаясь на стоявшую за порогом женщину и вцепляясь когтями в её ноги.
Такого он от Абрикоса не ожидал. Даже не предполагал, что этот обычно вальяжный и флегматичный котище может вести себя столь грозно, агрессивно и непредсказуемо.
Лиана вскрикнула от неожиданности и, должно быть, от боли. Княжевич, наклонившись, оттащил от неё кота, с трудом удерживая извивающееся в его руках животное. Абрикос не переставал вопить и явно был намерен повторить атаку.
– Простите, пожалуйста. Понятия не имею, что на него нашло, – произнёс Дарий, чувствуя, что просто обязан извиниться за поведение своего домашнего питомца.
– Он у вас на всех женщин так реагирует? – выдохнула Лиана, потирая ногу, на которой наверняка остались кровоточащие царапины.
– Надеюсь, что нет. Я могу чем-то помочь? – спросил он.
Абрикос, прижатый локтем, завозился ещё активнее и взвыл дурным голосом.
– Нет, спасибо. Йод у меня есть. Уверена, мы ещё увидимся.
Княжевич закрыл дверь, опустил кота на пол и сразу же создал в квартире близнеца оставшейся на лестничной площадке сферы. Абрикос всё ещё нервничал, скрёб лапой дверь и раздражённо подёргивал рыжим хвостом. Лишь попытка заманить его на кухню и накормить новой порцией любимой еды, наконец заставила кота немного успокоиться и переключить своё внимание.
Полная луна нависала над деревьями так низко, что казалось, если протянуть руку, то её можно коснуться и погладить
Услышав шорох автомобильных шин по асфальту, Инна закусила губу и бросила быстрый взгляд на кровать, размышляя над тем, не притвориться ли спящей. Но всё же осталась в кресле, где сидела, подогнув под себя ноги. Здесь, в загородном доме, принадлежавшем её отцу, она по-прежнему чувствовала себя гораздо уютнее, чем в городской квартире Мартина. По завещанию этот дом должен был достаться ей, вернее, им обоим при условии, что они будут женаты.
После ареста Карла Розенберга магическое сообщество отвернулось от Инны. Однокурсники в Университете Магии обходили её стороной, преподаватели поглядывали косо, большинство знакомых отца, когда-то поддерживающих его во всём, делали вид, будто забыли о ней. Известие об аресте, а также о его причинах свалилось на неё, подобно лавине в горах.
За один день Инна Розенберг превратилась из счастливой, популярной в обществе, избалованной принцессы в ту, с кем не желали даже перекинуться словом, как будто случившееся с её отцом было заразной болезнью, которую она могла передать другим. Так закончилась её прежняя жизнь. У матери, которая всё так же посвящала себя общественной работе и всяческим важным для неё проектам, она поддержки не нашла. Теперь у неё оставался только Мартин Шталь. Несмотря на то, что его несколько раз вызывали на допросы и сторонились почти так же, как и её саму, он не передумал жениться на ней.
Свадьба состоялась, но была вовсе не такой, как Инна когда-то себе представляла. Все девушки мечтают о свадьбе со сказочной красоты белоснежным платьем, толпой шумных и радостных гостей, фейерверком, танцами и последующей поездкой в свадебное путешествие. Мечтают о празднике, опьяняющем, как пузырьки шампанского, искрящимся долгожданным счастьем, остающимся в памяти ворохом приятнейших воспоминаний.
Её собственная свадьба ничем не напоминала такой праздник. Тогда Инна ещё не отошла от всего случившегося с отцом и чувствовала себя не человеком, а какой-то пустой оболочкой, послушно и механически, как робот, выполняющей необходимые дела, чтобы тут же забыть о них. Её больше не интересовала красивая одежда, перестали притягивать привычные развлечения, и даже магия почти утратила для неё свои краски. Мартину же и вовсе было безразлично, как именно пройдёт их свадьба. На этой церемонии не присутствовали даже свидетели, поскольку выяснилось, что можно обойтись и без них, и лишь ободок кольца из белого золота, появившегося на её безымянном пальце, напоминал о том, что свадьба всё же состоялась.
Через некоторое время после свадьбы Мартин рассказал ей о том, что на её отце лежала ещё одна вина. Воспользовавшись тем, что будущий зять во многом стал его доверенным лицом, Карл Розенберг сделал его своей защитой от возможных проклятий. Таким образом, проклятие, предназначенное её отцу, пало на Шталя, и снять его в настоящее время было невозможно.
Обыскав дом виновного в этом мага, и обнаружив там нужную ему информацию, Мартин нашёл способ оттянуть действие проклятия, подменяя себя другими, чтобы отодвинуть срок, когда кара достигнет его самого. Для этого ему приходилось убивать людей, но моральная сторона вопроса Мартина ничуть не смущала. Он хотел одного – выжить любой ценой.