Шепот тьмы
Шрифт:
После той первой ночи свет не выключался. Колтон не выпускал Делейн из кухни и гостиной, никогда не позволяя ей углубляться дальше в дом. В оживленном коридоре колониальной эпохи все двери оставались наглухо закрытыми. Никто не приходил. Никто не уходил. Не было никаких признаков того, что здесь вообще кто-то жил, кроме темно-синей куртки маленького мальчика, которая висела на вешалке в прихожей.
– У тебя есть младший брат? – спросила она однажды вечером, когда они сидели плечом к плечу у кухонного стола и листали его конспекты
– Нет, – ответил он и протянул ей листок со спряжениями. Она не стала продолжать, была застигнута врасплох ледяными нотками в его голосе, чтобы поинтересоваться дальше.
Было начало октября, промозглое послеобеденное время, когда она наконец сломалась под непрекращающимся давлением Маккензи.
– Ты должна спросить Прайса о стене. – Ее соседка по этажу лежала, раскинувшись на одеяле, как морская звезда, и соскабливала лак с ногтей. – Каждый день, когда ты этого не делаешь, страдает Адья.
– Адья в порядке, – сказала Адья, ее черты лица были подсвечены голубым светом от ноутбука. – У меня не было никаких блоков уже несколько недель. Кто бы там ни был, сейчас блока нет.
– Потому что он мертв, – парировала Маккензи. – Возможно, разлагается где-нибудь в канаве. И мы можем быть единственными, кто его видел. Мы должны сосредоточиться на этом на сто процентов.
Адья закрыла свой ноутбук.
– Мы даже не знаем, было ли то, что я видела, реальным.
– Вот именно. – Делейн сдвинула ноги Маккензи с края ее кровати. – К тому же мне кажется, что мы должны сосредоточиться на переходе из одного мира в другой. У нас осталась всего неделя до пробных испытаний.
Она не рассказала им, что довольно часто возвращалась в Святилище. Иногда оно было пустым, и она проводила перерывы между занятиями, наслаждаясь блаженством полной тишины. Чаще всего там находился Нейт Шиллер, в капюшоне и с наушниками в ушах, барабанящий в воздухе под песню, которую она не могла расслышать.
– Это место для медитации, – объявил он в первый раз, когда она вернулась, неся коричневый бумажный пакет с получерствыми пирожными. – Если ты собираешься сделать его своим местом тусовки, тебе нужно соблюдать правила внутреннего распорядка. Во-первых, делиться своими закусками. Во-вторых, соблюдать полную и абсолютную тишину.
– Я тебя опередила, – сказала она и положила тыквенный кекс на стол с поддоном между ними.
Вдали от общежитий, кафе и аудиторий она, наконец, почувствовала себя свободной, отключив свой имплант. В их взаимном одиночестве было негласное общение, легкая тишина, которую она редко находила с кем-то еще. Она читала. Нейт слушал музыку. Они не разговаривали. Несколько раз она подумывала о том, чтобы выспросить у Нейта больше информации о стене, но это казалось ей нарушением доверия – нарушением негласного пакта, который они заключили.
Поэтому она оставила все как есть.
– Алло? – Маккензи щелкнула пальцами
В сумерках Делейн свернулась калачиком на мягких подушках дивана в гостиной Колтона, луна прижалась к стеклу. Колтон сидел прямо напротив нее, его длинные ноги были раскинуты по дивану, их части тела почти сплелись. Большую часть ночи она провела, делая вид, что ничего не замечает.
– Мы с Адьей ходили в Святилище несколько недель назад. – Она заглянула в позаимствованные записи, слишком остро ощущая призрачное прикосновение его ноги к своему бедру. – Твое имя было на стене.
Колтон не поднимал глаз от своей книги.
– Я его там написал, – сказал он.
Шелест перелистываемой им страницы разносился по всему холодному дому. Прежде чем Делейн успела подумать об этом, она сказала:
– Я написала свое имя рядом с твоим.
Бездонная темнота взгляда Колтона переместилась на нее.
– Да?
– Это что-нибудь значит для тебя?
Мышцы на его челюсти напряглись.
– Я не знаю, – медленно сказал он. – А должно?
Она слишком поздно поняла, как это прозвучало. Будто она студентка младших курсов, влюбленная в него. Тоскующая и любвеобильная, вырезающая свои инициалы на стволе дерева. Записывая его имя в тетрадь. Огонь запылал на ее щеках.
– Просто Нейт сказал, что стена – это что-то вроде списка мертвецов, – поспешила сказать она. – Это невероятно пугающая мысль, и я не была уверена, есть ли реальная причина, по которой вы все написали там свои имена. Может быть, это что-то вроде братства?
Она была так близка к тому, чтобы начать бредить, и отчаянно желала, чтобы этот разговор был стерт из памяти обоих.
Сидя на диване, Колтон не шевелился.
– Нейт Шиллер?
– Да. Ты его знаешь?
– Мы были друзьями, – сказал он. Затем добавил: – Тебе не следует с ним разговаривать.
Она убрала ноги, свесив их вниз к полу.
– Почему?
– Во-первых, – сказал он, повторяя ее движения, – этот парень в двух шагах от того, чтобы начать рассказывать о плоской Земле. Он считает, что все вокруг заговор.
– Так, значит, ты говоришь, что он ошибается, – надавила Делейн. – И вы все не делали ставки на то, кто может оказаться трупом?
– Я говорю, что не думаю, что тебе стоит проводить с ним время. – Колтон прижал тыльные стороны ладоней к глазам.
Подгоняемая вспышкой негодования, Делейн поднялась с дивана. Колтон сделал то же самое, возвышаясь над ней в свете ламп гостиной.
– Ты должен был помогать мне с уроками, – выдохнула она, – а не управлять моей личной жизнью.
– Я не пытаюсь ничем управлять, – возразил он. – Я просто даю тебе дружеский совет.