Шёпот яда
Шрифт:
– Приветствую вас, лорд Трескеля.
– Сказал Бримстоун.
Аласклербанбастос шагнул глубже в зал. По его костям прыгали и лопались искры, и в воздухе пахло надвигающейся бурей. Ананта попятилась, дабы дать освободить пространство перед новоприбывшим.
– Я спросил, что это было.
– Потребовал синий дракон-нежить.
– Что ж, - начал Бримстоун, - вы помните наше собрание, когда я изложил заповеди, и все согласились с ними?
– Конечно, - Сказал Аласклербанбастос.
– Я пытаюсь воспользоваться прорицанием, чтобы раскрыть личности призраков, шпионивших за нами. К
Аласклербанбастос раздраженно хмыкнул.
– Из бассейна исходил настоящий дневной свет.
– Я знаю, - сказал Бримстоун.
– Учитывая мою природу, нанесенные ею ожоги - своеобразный подарок.
– Он почувствовал, как по его морде пробежала щекотка, когда один из ожогов начал заживать.
– Я имел в виду, - прохрипел драколич, - что особый характер Силы может дать ключ к разгадке личности нарушителей.
– Теоретически - да. Но, к сожалению, Фаэрун изобилует заклинателями, способными вызывать солнечный свет. Итак, милорд, что привело вас сюда? Вы, конечно же, проделали такой большой путь не только для того, чтобы помочь моему расследованию, не говоря уже о том, что я им занялся.- Вы знаете, что он снова появился?
– Да.
– Ответил Бримстоун.
– Я хочу увидеть вашу уверенность в том, что он не участвовал в этом. Что вы не позволите ему принять участие.
– Тем самым обрекая его на возможное рабство, ссылку или еще что похуже.
Логика подсказывала, что голый клиновидный череп Аласклербанбастоса не мог улыбнуться, но Бримстоун мог поклясться, что именно это он и сделал.
– Если вам угодно.
– Я сожалею, - сказал Бримстоун, - но ничем не могу помочь вам.
Улыбка, если она когда-либо была, исчезла. Голубое сияние вспыхнуло в глазницах драколича, и еще больше искр запрыгало и затрещало на его костях.
Ананта ненавязчиво подняла свой посох. В ее обязанности хранителя входило обеспечение соблюдения перемирия, которое должно было соблюдаться на Драковире. И хотя ее оружие обладало огромной силой, напряженные черты лица стража ясно давали понять, что ей не нравилась перспектива попытки усмирить огромного синего драколича.
Бримстоун тоже не испытывал особого энтузиазма.
– Чазар не присутствовал на первом собрании, - сказал Аласклербанбастос.
– Это не исключает его участия, - сказал Бримстоун, одновременно вспоминая заклинания и продумывая их порядок, если дело, все-таки, дойдёт до боя. – Обходя правила.
– И снова вы ссылаетесь на правила.
– Сложные правила. Вы хотите, чтобы я научил вас всему Кодексу? У вас есть несколько лет?
– Не смей насмехаться надо мной.
Палящее дыхание Бримстоуна безболезненно жгло его грудь и горло. Он боролся с приступом гнева и желанием забыть о благоразумии, рискнув выступить против высокомерного, раздражающего порождения безумия Саммастера и нанести удар первым.
Когда он взял себя в руки, то сказал:
– Прошу прощения за мою легкомысленность. Это было неуместно. Но, вы, конечно, понимаете, что было бы еще более неуместным запрещать Чазару участвовать в том, что равносильно поклонению нашей Темной Госпоже. Он был ее избранным чемпионом.
– Это было давно. В другом мире.
Бримстоун
Но вслух соглашаться не было смысла.
– Конечно, но для дракона прошло всего пара мгновений. А для нежити и того меньше.
– Я не согласился с кандидатурой Чазара!
– Но вы наверняка осознали, что мир - это хаотичное, постоянно меняющееся место, и что могут возникнуть непредвиденные проблемы. И как раз самое интересное. Честно говоря, я даже не понимаю, почему для вас так важно – будет ли Чазар иметь к этому отношение или нет. В любом случае вам придется иметь с ним дело.
– Да все вы понимаете! Разница в том, будут ли другие относиться к нему как к равному.
Бримстоун вздохнул, и из его ноздрей вырвались струйки серного дыма.
– Полагаю, вы правы. Тем не менее, ситуация такова, и я не понимаю, почему это так ужасает вас. Вы управляете целым королевством и армией. Большинство довольствуется и меньшим.
– Всегда одно и то же, - прорычал Аласклербанбастос, - трое против одного. Чазар, Гестаниус и Скутосин сговорились свергнуть меня. И теперь то же самое!
“На самом деле”, - подумал Бримстоун, - “все еще хуже. И вы настолько одержимы Чазаром, что никогда не увидите новой надвигающейся угрозы”.
Он почти мог пожалеть драколича. Если бы Аласклербанбастос не раздражал его так сильно, и если бы жалость была чем-то большим, чем рудиментарной частью натуры дракона-вампира.
– У вас есть свои драконы-вассалы. – Сказал Бримстоун.
Аласклербанбастос выплюнул небольшую потрескивающую молнию.
– Молодые. Это не то же самое, - его бесплотные конечности согнулись, когда он собрался с силами, чтобы сделать выпад.
– Я настаиваю на том, чтобы вы исключили Чазара.
– Нет, - сказал Бримстоун, - и я предлагаю вам остановиться, чтобы подумать, прежде чем совершать необдуманные действия. Если вы уничтожите меня, то всему придет конец. И это уже интересно, не правда ли? Прекрасно и замысловато, как любое сокровище в вашей сокровищнице. По мере развития событий она станет еще больше.
Драколич засиял, бело-голубое сияние кипело в пустых глазницах. Затем он задрожал, и, наконец, Бримстоун услышал, как кость ударилась о кость.
– Если я когда-нибудь решу, - сказал Аласклербанбастос, - что вы не беспристрастны, то мы продолжим этот разговор.
– Он выскочил из отверстия одним внезапным рывком и через мгновение покинул пещеру. Бримстоун не мог ни видеть, ни слышать его ухода, но гнетущее чувство силы и угрозы утихло.
Ананта опустила посох и глубоко выдохнула.
– Это было… возбуждающе.
– Сказала она.
Бримстоун улыбнулся.
– Я знал, что он не нападет.
– Солгал он.
– Это как наркотик, не так ли? Кровавый и прекрасный. Как только ваши родичи пробуют его, им нужно больше.
– Это один из величайших подарков Темной Госпожи своим детям, и он, как и большинство других, не лишен зазубрин и острых краёв.
Глаза Ананты сузились.
– Вы действительно беспристрастны? Или у вас есть собственные планы?