Шерас
Шрифт:
Бой шел уже внутри дворца. Отчаянный звон клинков и разъяренные крики сражающихся мужчин доносились с галерей третьего яруса. Еще немного — и негодяи ворвутся в покои наследника иргамовского трона! Зваргус вытащил из ножен меч и встал у двери, а Хидра подбежала к наследнику, который стоял в гордой позе, широко расставив ноги, позади своей деревянной армии. Он был немного испуган, и мать, обхватив его руками, прижала сына к себе. Внезапно всё стихло. Слышался только топот спускающихся по лестнице людей.
Хидра вернулась к окну. То, что она увидела, повергло ее в оцепенение. Два десятка горожан вытащили на площадь Хавруша в изорванной пурпуровой плаве и
Вот уже три года казнильное место на Могильной площади не разбиралось. И сейчас здесь возвышался деревянный помост и выложенный рядом костер. Тут же стояли приспособления для других видов казней. При Тхарихибе только в последний момент сообщали, какой именно казни подвергнется виновный. Это интриговало зрителей и приносило будущей жертве дополнительные страдания. Поэтому все механизмы должны были быть всегда готовы к своей страшной работе. Самой зрелищной казнью считалось сожжение.
Хавруша, не сговариваясь, решили сжечь и подтащили к костру, но тут налетел ветер, тяжелые сизые тучи, которые весь день провисели над городом, вдруг разверзлись и в одно мгновение излили на разгоряченную толпу бурные потоки воды. Сильнейший ливень хлестал довольно долго, по щиколотку залив всю площадь. Казнильный костер был напрочь испорчен. Сколько еще понадобится времени, чтобы его разжечь?
Горожане решили отказаться от сожжения и стали спорить, какой другой казни подвергнуть «братоубийцу и виновника всех наших бед». Ожесточенный спор перерос в свалку, а потом в кровавую поножовщину, которую никто не остановил, поскольку какой-либо власти более не существовало. В конце концов победили сторонники сажания на кол, которых возглавлял человек с хриплым голосом. Хавруша, вставшего на ноги и немного пришедшего в себя, повели, тыча в спину копьями, к месту казни…
Видя всё это, дрожащая от ужаса Хидра испытала двойственное чувство. Сначала небывалую радость, ведь этот мерзкий человек был ей ненавистен, может быть, больше, чем любому из бесчинствующих на площади негодяев. Он всегда ее преследовал, враждовал с ней, пытался опорочить в глазах Тхарихиба и всей знати. Потом он обвинил ее в немыслимых преступлениях, подверг жестоким пыткам, едва не казнил, лишил ее всех привилегий, превратил из интольи в смиренную рабыню, которую постоянно унижал. Еще мгновение — и она станет свободной! Раз и навсегда выйдет из-под власти этого отвратительного тирана! Но не это самое главное. Самое главное — жизнь Нэтуса, которого этот отталкивающий урод в глубине души ненавидел и наверняка мечтал от него избавиться. Если б не мальчик — быть ему сейчас интолом Иргамы!.. Казалось, в этот момент Хидра должна ликовать. Но одновременно, оставаясь женщиной, и женщиной достаточно доброй и слабой, она в последний момент пожалела своего мучителя и уже молила о его спасении, устыдившись своей радости, своих черных мыслей, в которых желала человеку, пусть и самому отвратительному и гадкому на свете, смерти…
Хавруш почти ничего не чувствовал, кроме пламени в груди и острой боли с левой стороны. А того, что все говорили и о чем именно говорили, он не слышал из-за громкого частого стука сердца — в висках, в ушах, в горле, во всем теле.
Безвольный,
«На кол! На кол!» — ревели опьяненные происходящим горожане.
В последний момент Хавруш вспомнил почему-то Твеордана, которого казнил сразу после поражения в битве под Масилумусом. Народ его всегда боготворил, но когда военачальника сжигали, все радовались. Тогда Хавруш еще подумал: «Когда-нибудь то же самое может случиться и со мной. И этот жалкий подлый народишко, не знающий, что такое настоящая преданность, будет с такой же охотой проклинать МЕНЯ, с тем же искренним удовольствием втаптывать в грязь МОЙ прах!»
О, Дева! Прости меня за все мои оскорбительные слова в твой адрес! Прими меня в свой потусторонний благодатный мир! Может быть, я там встречу брата, упаду ему в ноги и повинюсь в содеянном!
О! Как глупо и как страшно! Сражался, повелевал миллионами, владел горами золота, всю жизнь мечтал быть интолом, чтоб спасти этот недостойный народ от нищеты и позора. И вот какой конец…
Какая унизительная смерть! Неужто я ее заслужил?! Я, потомок Тедоуса!
Во всем виноват Фатахилла! Только он! Зачем я взял тогда его поганые деньги, зачем согласился помогать ему и служить, зачем обрек мой народ на такие страдания?!
Жизнь кончается. Всё!
Внутри будто что-то лопнуло, и горячий огонь разлился по всей груди. Хавруш стал задыхаться, потом с отчаянием оглянулся на Дворец Тедоусов и вдруг увидел Хидру, стоящую у окна. «Прости!» — шевельнулись губы, он вздрогнул и начал падать…
Преждевременная смерть Хавруша не устраивала никого. Те, кто стоял рядом, подхватили сильными руками обмякшее тело, окружили со всех сторон, сорвали с него одежду и через мгновение уже насаживали на кол бывшего Верховного военачальника и бывшего Наставника. Всё произошло слишком быстро — никто ничего не понял. Сначала толпа молчала, что-то соображая, а потом вдруг восторженно заревела.
Хавруш мертв!
Боль пронзила сердце Хидры. Не в силах больше смотреть, она закрыла лицо руками. Однако почти сразу она услышала неясный шум. Она с трудом различила: «Нэтус! Наследник! Нэтус!» Она вновь посмотрела на площадь и увидела, как человек триста решительно направились к дворцу. «Теперь наша очередь!» — с ужасом подумала она и подавленно сообщила всем, кто находился в зале:
— Они идут сюда!
Чернолицая Мкусси вдруг визгливо зарыдала и, осев, сползла по стене на пол. Юноши-рабы куда-то разбежались. Зваргус встал в боевую стойку, приготовившись сражаться, а Нэтус шмыгал носом и, силясь сохранить остатки мужества, боролся со слезами, которые наворачивались на глаза. Он уже прекрасно знал, что должно остаться в памяти поколений: юный интол Иргамы умер с завидным мужеством.
Вскоре в прилегающих галереях послышался шум короткого боя. Двери распахнулись, и на пороге появилось несколько мужчин, вооруженных кривыми мечами. Зваргус бросился в атаку, но самый рослый мужчина играючи выбил из его руки меч и кулаком в грудь отбросил лучника далеко к стене.
Бунтовщики было двинулись вперед, но тут увидели игрушечную армию, преградившую им путь, а за ней мальчика в меховой накидке, золотой шапочке и с шарфом Верховного военачальника Иргамы на плечах. Они в замешательстве остановились.