Шереметьево
Шрифт:
– Благодарю за доверие, народ новгородский, – прогудел он. – Клянусь править честно, воздавая за зло по закону, а за добро – по справедливости.
Это он правильно. Хотя закон что дышло, а справедливость у каждого своя, но людям нравятся такие слова. Стало быть, новый князь как минимум не дурак, а это уже большое благо.
Я выдохнул и спрятал «Бритву» в ножны. Теперь, когда князь высказался в защиту «мутанта», тому можно особо не беспокоиться о своей безопасности. У нас же что до апокалипсиса, что после: начальство сказало «нельзя», значит, никто с ним не спорит. Тем более, что после апокалипсиса все
Покуда бродили в моей голове такие вот мудрые мысли, руки сами делали привычную работу. Вытащить из наплечного кармана аптечку, вкатить себе шприц-тюбик противостолбнячной сыворотки, потом догнаться двойной дозой антибиотика широкого спектра действия.
Так, нормально. Авось пронесет, вроде, не особо глубоко меня труп царапнул. Только кожу распорол, до мышц на добрался. Осталось только рану промыть да повязку с левомеколем прилепить, и, считай, дело сделано. По этому поводу надо у новоиспеченного князя выяснить, где тут у них вода проточная и закуток, чтоб отдохнуть маленько – тем более, что кровавое солнце уже зависло над крепостной стеной, вот-вот нырнет за зубцы, и потом жди его до рассвета…
Но вокруг князя уже собралась плотная стена из спин – электорат возбужденно грузил нового правителя своими проблемами, потихоньку уводя его с площади. Оно и понятно, не до меня теперь Никифору и его брату, зорко следящему, чтоб никто за мечом или ножиком не потянулся. Да уж, у нынешнего князя точно будет более надежная охрана, чем у предыдущего. Молчаливая до поры, и эффективная, как автомат Калашникова.
Ладно, с князем все ясно. Теперь надо свои проблемы решить. Блин, у кого бы спросить, где у них тут колодец?
– Промыть надо рану.
Я обернулся на голос.
Надо же. Окольчуженная девица сзади подошла, причем сделала это неслышно. Большое искусство, когда на тебе столько металла. Специально, что ли, подкралась, чтоб я с ходу осознал, с кем общаюсь?
– Спасибо, кэп, – отозвался я.
– Кто? – не поняла девушка, сдвинув ласточкой густые брови над переносицей. А она ничего, симпатичная. То есть, вся девчонка в целом, а не только ее переносица.
– В смысле, я того же мнения, промыть надо, – доступно пояснил я, дабы не ввязываться в объяснения о такой аномалии, как интернет-мем. Иначе, боюсь, пока до средневековой валькирии дойдет, что такое всемирная паутина, опутывавшая планету в далеком прошлом, я тут сгнию заживо от сепсиса, никакие антибиотики не помогут. – Только где у вас тут воду взять не подскажешь?
– Пойдем, – вздохнула девица, отчего кольчуга на ее груди волнующе приподнялась. – Сам ты, чую, напромываешь до огневицы, да помрешь еще. А меня потом совесть замучает.
– С чего это она тебя замучает? – удивился я. Не постап ли кругом? Как говорится, умер Максим, да и хрен с ним. Впрочем, здешний постапокалипсис от моего мира этим не особо отличается.
– Ну, я на вопли блаженных повелась, да и ляпнула сгоряча. А народ вишь как воспринял, сразу рвать тебя собрался. Правду говорят люди: не тот мут, что мутно выглядит, а тот,
– Ну, ты быстро исправилась, – хмыкнул я. – Князя выбрала, все и успокоились.
– Да ладно тебе, я выбрала, – улыбнулась девчонка. – Выбрали люди. А я что, простая стрельчиха со стены, которой впервые боевую пушку доверили. И то с выстрелом опоздала, пока ствол ворочала, чтоб прицелиться.
Угу, стало быть, я не ошибся – ядро, влепленное в центр Дерева Смерти, ее работа. Хорошая девушка, правильная, истинно русской породы. И скведа из пушки подстрелит, и князя народу найдет.
– Тебя как звать-то, стрельчиха новгородская? – поинтересовался я, прикидывая, какой длины будет у нее коса, если расплести плотный русый узел на затылке, с которым и подшлемника поди не надо.
– Варварой кличут, – солидно так представилась валькирия. – А тебя Снаром, можешь не представляться. О тебе уж полдня только весь Кремль и говорит. Даже когда скведов обстреливали, между залпами судачили кто ты и откуда.
Я дипломатично промолчал. Девчонка была разговорчивой, за светской беседой могла и забыть о том, что у меня грудь нехило так располосована и только-только кровоточить вроде перестала, а может, и нет.
– Ладно, мне-то не особо интересно, – с легкой обидой в голосе произнесла Варвара. – Пошли, что ли, а то солнце скоро сядет.
«Ну да, типа, это я тут ее задерживал», – мысленно усмехнулся я, но вида не подал. Женщины существа обидчивые, а эта, похоже, может и в челюсть с правой обидеться в легкую, что для меня нежелательно – во-первых, слабость на меня накатила после всего, а во-вторых, я симпатичным девчонкам всегда спарринги проигрываю – тупо не знаю куда бить, так как у них везде детородные органы.
Я думал, она меня куда-то типа госпиталя отведет. Оказалось, ошибался.
Привела она меня в двухэтажное здание, сильно смахивающее на женское общежитие. Комнаты внутри общаги были разделены толстыми деревянными перегородками, которые, впрочем, надежностью звукоизоляции не отличались. Пока мы шли по коридору, три-четыре девчонки нам по дороге встретились, и теперь за стенами довольно явственно слышалось многоголосое девичье шушуканье.
Что, впрочем, Варвару никоим образом не смутило.
Комната у нее была неплохая даже по меркам моего мира, метров двенадцать квадратных. На стенах – оружие. Меч в потертых кожаных ножнах, лук в налучье, колчан со стрелами, древний кремневый пистоль и вполне себе ухоженная винтовка Мосина. Да, надо отметить, что у девушки на поясе висел широкий нож типа американского «Боуи». Понятное дело. Здесь, небось, даже во время затишья по крепости никто безоружным не ходит, а уж в боевой обстановке и подавно.
Помимо оружия был в комнате стол со стоящим в центре его масляным светильником, стул, деревенский умывальник с раковиной на стене, просторный шкаф и неслабая такая антикварная двуспальная кровать с резной ореховой спинкой. Понятное дело, кто что мог, тот то и вывез из города, если было на чем. Варвара вот мебель притащила в Кремль, видать, комфортно поспать любит. Это я понимаю и разделяю. Жил бы по-человечески, тоже б себе койку завел два на два, чтоб можно было на ней делать всё что хочется не вставая, включая метание ножей в дверь и стрельбу по мухам в стиле известного пушкинского героя.