'Шерхан' против электрического ската

Рябинин Борис Степанович

–  Понимаю, - посерьезнела вдова. - Могу вам совершенно определенно ответить: для самоубийства у моего мужа не имелось совершенно никаких причин. А самое главное, мой муж по складу характера был не таким человеком, чтобы кончать жизнь самоубийством. Даже и при наличии каких угодно причин для этого.

Это просто исключено.

–  Понимаю, - легко согласился Крылов. - Тогда переходим к следующему вопросу. Скажите, пожалуйста, Юлия Тарасовна, кто является наследником вашего покойного мужа?

–

 Что касается имущества, то наследников трое: я и двое его взрослых детей от первого брака. Завещания, насколько мне известно, муж не оставил. А что касается страховки, то все причитается мне. Таковы условия страхового договора.

Больше вопросов у Крылова не было. Да и эти вопросы, честно говоря, были им высосаны из пальца. Главной целью его визита было личное знакомство с вдовой. И, поскольку эта цель была достигнута, он, распрощавшись и оставив визитную карточку, с легким сердцем покинул гостеприимный дом Юлии Тарасовны.

Глава 4

–  Ну, как успехи?

Житков поджидал Крылова, сидя за своим столом с дымящейся чашкой кофе в руке.

–  А мне кофе положен?

–  В общем, это станет ясно после того, как ты отчитаешься о проделанной сегодня работе.

Но я привык доверять людям. Поэтому сварил и на твою долю. Загляни в кофеварку.

–  Ну, так что? - повторил свой вопрос Житков, после того как его сотрудник уселся за свой стол с чашкой в руках.

–  Общее впечатление - пустой номер. Я полагаю, что это для тебя не сюрприз.

–  Это даже хорошо. Я считаю, что одного сюрприза в день вполне достаточно.

–  А что, сегодня уже был?

–  Признаюсь, повышение нашего гонорара господином Ягодиным до десяти процентов меня сильно удивило.

–  К сожалению, у меня складывается впечатление, что он почти ничем не рискует.

–  Понимаешь, в чем дело, - флегматично пояснил Житков, - если у тебя что-то не получилось по каким-то объективным причинам, то это - судьба. А на судьбу не обижаются. Однако если ты мог что-то сделать, но не сделал этого по собственной глупости или нерасторопности, то это очень обидно. В данном случае я не успокоюсь, пока не буду уверен на сто пятьдесят процентов, что здесь все чисто. Нет, - подумав, уточнил он, - пожалуй, этого мало. Процентов на триста, никак не меньше.

–  Ну хорошо, - вздохнул Крылов, - тогда слушай.

Самым подробным образом он пересказал шефу события сегодняшнего дня. Тот внимательно слушал, задавая время от времени уточняющие вопросы. Когда Крылов закончил, в комнате воцарилась тишина. Житков задумчиво крутил в руках пустую чашку.

–  Ты что? На кофейной гуще гадаешь? - не выдержал наконец Крылов.

–  Что? Да нет, - очнулся Житков, - размышляю.

–  Давай вместе поразмышляем.

–  Давай.

–  С чего начнем?

–

 Это самое простое. Начать необходимо с предположения, что это не был несчастный случай. Все остальное нас просто не интересует. Я называю этот метод расследования "сыскной реализм".

–  По аналогии с социалистическим реализмом? - догадался Крылов, вспомнив уроки литературы в средней школе.

–  Да. Некоторые вещи, по каким-либо причинам нас не устраивающие, мы считаем как бы не существующими в природе.

–  Давай начнем с этого, - охотно согласился Крылов, - а что дальше?

–  А дальше ясно, что если его ударило током от троллейбуса, то это несчастный случай.

–  Нас это не устраивает.

–  Точно. Но то, что погиб он именно от электротравмы, - факт установленный.

–  Значит, исходим из того, что током его ударил не троллейбус. Тогда что?

–  А с чем он еще соприкасался в этот момент?

–  С другими пассажирами.

–  Правильно. И кое-кого из них тоже тряхнуло, но не так сильно.

–  Здорово! Значит, это не его ударило от одного из пассажиров, а, наоборот, они пострадали от Кривопалова, рикошетом?

–  Именно так, в соответствии с нашим методом.

–  Но, кроме как со своей одеждой и "дипломатом", он больше ни с чем не соприкасался.

–  Одежду пока оставим на самый крайний случай... А вот "дипломат" может представлять интерес.

–  В каком смысле?

–  А ты припомни, что говорится об этом "дипломате" в протоколах опроса свидетелей, которые тебе дал Черных.

–  Что он был зажат в руке Кривопалова и пришлось применять некоторые усилия, чтобы освободить его из уже мертвой руки.

–  А что там же говорится о второй из пострадавших - пожилой женщине?

–  Она упала в обморок.

–  Правильно. Но что она держала в руках?

–  Авоськи с продуктами, которые попадали на асфальт.

–  Вот видишь! - торжествующе воскликнул Житков.

–  Что?

–  Разницу.

–  Какую? - Крылов был озадачен и не понимал радости собеседника.

–  Почему-то у женщины авоськи падают на землю, а Криволапов...

–  Кривопалов, - мстительно поправил Крылов.

–  Неважно.., а Кривопалов зажимает "дипломат" в руке. Почему?

–  И почему же, по-твоему?

–  Тебя когда-нибудь током било? - неожиданно спросил Житков.

–  Сильно никогда. Так, по мелочам.

–  Меня тоже по мелочам. Но однажды я присутствовал при том, как один наш милиционер на дежурстве схватился за неисправный электрочайник под напряжением.

–  И что с ним стало?

–  Его трясло, как отбойный молоток, но бросить ручку чайника он не мог, пока мы не выдернули шнур из розетки. Руку свело судорогой.