Шерлок Холмс и дело о папирусе (сборник)
Шрифт:
Красномордый громко застонал, медленно приходя в себя.
– За мной, Уотсон, мы здесь задержались, – весело крикнул Холмс, отбрасывая в сторону ружье. С этими словами он поспешил к забору.
Чувствуя, как в груди бешено колотится сердце, я подхватил останки своей шляпы и бросился вслед за ним.
Глава девятая
Сложности
Уже через два часа после приключений в поместье Фелшо мы с Холмсом сидели в вагоне первого класса, который под перестук колес вез нас домой, в Лондон. Будто бы совершенно забыв о том, что мы пережили в лесу, мой друг
Когда я проснулся, был уже поздний вечер и купе заливал янтарный свет двух газовых ламп. Холмс, как и прежде, сидел у окна, но теперь он всматривался во мрак ночи, а ястребиные черты его лица отражались в окне. На коленях у него лежали исписанные листки. Я глянул на часы. Мы должны были приехать в Лондон минут через сорок.
– Ну и как? Вам удалось разобраться с ключом? – кинул я пробный камень.
Холмс, глубоко ушедший в свои мысли, ответил не сразу. Он посмотрел на меня с таким видом, будто бы только что обнаружил мое присутствие в купе.
– Думаю, да. Несколько мест остаются для меня не совсем понятными, однако, после того как я сверюсь с картой Древнего Египта и наведу кое-какие справки, надеюсь, все встанет на свои места. Подлинное содержание сильно отличается от того, что кажется истинным на первый взгляд. Весьма типично для Сетафа.
– Хотите сказать, что уже разгадали шифр?
– А что вас так удивляет?
– И вы еще спрашиваете! Самые выдающиеся египтологи долгие годы бились над загадкой, и всё без толку. А вы справились с ней всего за несколько часов. Есть чему удивляться. Потрясающе. Невероятно. Поразительно.
– Вы говорите о проделанной мной работе чересчур эмоционально, награждая ее эпитетами, какие обыкновенно употребляют писатели, – проворчал Холмс. – Вы совершенно правы, египтологи действительно пытались разгадать шифр Сетафа, но они подходили к проблеме с точки зрения знатоков Древнего Египта, а я – с позиции дешифровщика. И не так уж важно, кем составлен шифр – древним египтянином или марсианином. Всякий составитель шифра неизбежно следует определенной модели. Суть дешифровки сводится к тому, чтобы правильно выявить эту модель. А уж национальность автора тайнописи или взрастившая его культура – дело десятое.
– Так, значит, вам известно, где находится «Книга мертвых»?
Холмс хитро улыбнулся:
– Я вам уже сказал, что, похоже, смогу дать ответ на этот вопрос, после того как сверюсь с картой Древнего Египта. Это позволит мне убедиться в верности кое-каких данных, оказавшихся в нашем распоряжении. – С этими словами Холмс закрыл глаза и притворился, что спит.
Дома, на Бейкер-стрит, нас поджидал еще один сюрприз. В прихожей я чуть не упал, споткнувшись об огромный чемодан, и лишь каким-то чудом сумел удержаться на ногах. На пороге комнаты, видимо потревоженная поднятым мной шумом, появилась миссис Хадсон.
– А вот и вы, джентльмены. Ну наконец-то, – взволнованно произнесла она с обеспокоенным выражением
– Что случилось, миссис Хадсон? – как можно более вежливо поинтересовался Холмс, внимательно осматривая чемодан.
– Молодая леди… Та, что вы принимали у себя вчера… Мисс Эндрюс…
– Да, что с ней?
– Она там, в вашей комнате. Настаивает на встрече с вами.
– Насколько я понимаю, это ее чемодан?
– Совершенно верно, мистер Холмс. Мне кажется, она вбила себе в голову, что ей непременно надо поселиться здесь, в этом доме. Не знаю, что послужило тому причиной, мистер Холмс, однако мне бы хотелось вам объяснить, что я не располагаю комнатой для еще одного постояльца…
– Мисс Эндрюс хочет здесь поселиться? – ахнул я. – Что ей взбрело в голову, Холмс?
Мой друг едва мог сдержать улыбку:
– Прошу вас, не беспокойтесь. Я нисколько не сомневаюсь, что нам не составит труда во всем разобраться. При этом я надеюсь, миссис Хадсон, вы сможете изыскать возможность и приютить на одну ночь юную леди? – Холмс глянул на часы в прихожей. – Уже почти полночь. Было бы бессердечно и неблагоразумно выпроваживать юную даму за порог в столь поздний час. Вы согласны, Уотсон?
Я промолчал. Я был слишком ошарашен.
– Ну, вот и славно, – воскликнул Холмс, приняв наше с миссис Хадсон молчание за знак согласия.
– Ладно, мистер Холмс, будь по-вашему, – глубоко и очень тяжело вздохнула миссис Хадсон. – Но только на одну ночь.
– Разумеется. Ну что ж, Уотсон, пойдемте узнаем, чего от нас хочет эта упорная юная леди. – С этими словами он направился вверх по лестнице в гостиную.
В тот самый момент, когда мы переступили порог, наша гостья, мисс Катриона Эндрюс, от нас ровным счетом ничего не хотела, потому что спала. Я вошел сразу вслед за Холмсом и увидел, что девушка, в том же наряде, что и накануне, сидит в кресле у камина, уронив голову на грудь. Мое внимание в очередной раз привлекла ее внешность. Строго говоря, в общепризнанном смысле ее никак нельзя было назвать красавицей, однако в ее глазах, четко очерченных губах и прямодушии таилось нечто невероятно привлекательное. Тем более удивительным представлялось мне, что у нее нет спутника, который разделил бы с ней бремя тревог и забот. Видимо, все свое время она посвящала отцу.
– Бокал бренди нашей гостье, Уотсон. И еще один, если не возражаете, мне.
Холмс скинул пальто. Пока я разливал бренди, он зажег газовую лампу.
Шум, что мы подняли, разбудил девушку. Она зашевелилась в полудреме, но потом, встрепенувшись, вскочила и уставилась на моего друга.
– Наконец-то вы вернулись, мистер Холмс. Ну же, не молчите! Какие у вас новости?
– Успокойтесь, мисс Эндрюс. Смотрите, Уотсон налил вам бренди. Выпейте, это приведет ваши нервы в порядок.
Девушка глянула на меня и слегка дрожащей рукой взяла бокал.
– Спасибо, – тихо промолвила она.
– Так-то лучше, – проворчал Холмс, усаживаясь напротив нее. – Ну а теперь, прежде чем мы поделимся с вами новостями, не могли бы вы сначала объясниться. Что вы здесь делаете? Зачем напугали миссис Хадсон, приехав сюда с чемоданом?
Прежде чем ответить, девушка глотнула бренди, одновременно внимательно посмотрев на моего друга. Она уже стряхнула с себя остатки сна, и черты ее лица утратили мягкость, приобретя обычное, суровое и решительное выражение.