Шерлок Холмс и талисман дьявола
Шрифт:
– Тогда почему же?
– Возможно, из-за подсознательного убеждения, что этот декоративный рисунок скрывает другой, более тонкий и незаметный. Я настолько развил свою привычку к наблюдению и логическому рассуждению, что могу ощутить этот скрытый рисунок чисто интуитивно.
Холмс вытащил несколько карандашных набросков из вороха бумаг:
– Я рассматривал этот орнамент во всех его ракурсах в необыкновенной фотокамере и с помощью ваших мелких монет нарисовал несколько схем. Я рассмотрел и прочертил каждый вариант орнамента, даже случайные штрихи,
– Может быть, – предположил я, – интуиция вас подвела?
Я ждал гневного протеста, но Холмс только устало вздохнул:
– Возможно, вы и правы, Ватсон. Да, наверное, правы. – И, свернув бумаги в рулон, он переложил их на свой стол, так как миссис Хадсон принесла завтрак.
Снова мы ели в молчании. Холмс вообще едва притронулся к еде, но выпил несколько чашек крепкого кофе. Когда убрали со стола, он попросил миссис Хадсон приготовить ему еще кофейник и сел вместе со своими набросками за маленький стол у окна, где то обводил круги вокруг монет, то глядел в окно, барабаня длинными пальцами по столу.
Некоторое время я читал утренние газеты, когда вдруг вспомнил, что у нас назначено свидание с полковником Харденом. Взглянув на каминные часы, я увидел, что они показывают совершенно не то время. Я сверил их с моими карманными часами, и оказалось, что каминные отстают, как это часто с ними случается. Я подошел к камину и как следует встряхнул механизм, ведущий себя столь неподобающим образом.
– Достойно большого сожаления, – пожаловался я вслух, – что в наш механический век не могут создать часы для гостиной, такие же надежные, как в Уэльсе.
Холмс повернул ко мне бесстрастное лицо.
– Часы в Уэльсе? – повторил он. – Что вы хотите?.. Часы в Уэльсе! Ватсон, вы правы! Круги Космоса, движущиеся звезды! Опять вы направили меня по верному пути.
Он взял один из рисунков и начал что-то рисовать на нем. Лицо его сияло от радости, а я стоял рядом, совершенно сбитый с толку. Холмс все еще что-то чертил, когда миссис Хадсон известила о прибытии Хардена и Джея. Холмс встал, чтобы поприветствовать их, не выпуская листа из рук.
– Входите, входите! – крикнул он. – Думаю, у меня есть для вас новости. – Джей, будьте так добры, снимите с каминной полки фотографию.
Юноша проворно выполнил просьбу Холмса, и, когда мы все уселись, мой друг снова положил фотографию на обеденный стол и указал длинным пальцем на угол изображения:
– Обратите внимание на то, что каждая часть орнамента состоит из трех концентрических кругов с восьмиконечной звездой в центре. Представьте, если сможете, что углы звезды простираются до периметра внешнего круга. Что мы имеем?
Мы все уставились на фотографию, совершенно ничего не понимая.
– В каждом случае мы получим окружность, разделенную на тридцать два сегмента, – продолжал он нетерпеливо. – Теперь смотрите, центральный орнамент нигде не пересекается с соседними. Внешние круги в отличие от всех, пересекаясь,
– А я думал, что смысл всего орнамента как раз в изображении этих крестов, – заметил полковник.
– Но вы были настроены на это, – ответил Холмс. – Любой случайный взгляд, задержавшийся на этом изображении, учитывая его местонахождение, должен уловить прежде всего повторяющийся декоративный ряд крестов или же орнамент в центре каждого круга, приняв его за некий таинственный символ, использованный как декоративное средство.
– А что же они представляют собой, мистер Холмс? – спросил Джей.
– Это способ отвлечь внимание, – ответил мой друг. – Сама идея заключена в пересекающихся кольцах.
– Но ведь все орнаменты идентичны, – возразил я, – и одинаковы в местах пересечения.
– Только на первый взгляд, – ответил Холмс и положил свою лупу на фотографию.
Джей взял лупу и внимательно стал рассматривать нижнюю часть фотографии. Через минуту он сказал:
– Доктор Ватсон прав. Нет никакого различия между кругами орнамента.
– Взгляните еще раз, молодой человек, – ответил Холмс и вынул трубку из кармана. – С помощью лупы можно увидеть крошечные отметины в каждом из кругов.
Джей вновь вооружился лупой, а мы все ждали. Через довольно продолжительное время он медленно произнес:
– Да, здесь есть едва заметные черточки. Но такое впечатление, будто они появились случайно при создании резчиком орнамента.
– Совершенно верно, – ответил Холмс, поднося спичку к трубке. – А теперь мысленно, пожалуйста, представьте себе, что сердцевины в кругах нет, а есть только эти три круга. Что тогда получается?
– Три круга, разделенные на двадцать четыре части, – ответил быстро Джей, нахмурившись.
– Значит, продолжал Холмс, – если у нас получается несколько рядов, как здесь, то мы имеем две дюжины отдельных частей-сегментов.
Я припомнил, что несколькими годами раньше мой друг написал не один ученый труд о шифрах и ключах к ним, и меня внезапно озарило. Однако сразу появилось и возражение:
– Но в нашем алфавите двадцать шесть букв.
– Но так было не всегда, – ответил Холмс. – Когда-то он насчитывал двадцать две, двадцать три, двадцать четыре и двадцать пять букв. Не так редко случается найти алфавиты без одной-двух букв или букв взаимозаменяющихся – например, I и J, или V и W, а в кельтском алфавите не было ни Q, ни Z.
– Так, значит, вы полагаете, что каждый из этих сегментов обозначает какую-нибудь букву? – спросил полковник.
– Да, я пришел к такому заключению как раз в тот момент, когда вы приехали, – сказал Холмс. – И поэтому еще не проверил его на практике.
– Но ведь крошечные отметинки в кругах так похожи на следы от резца, – возразил Джей.
– А что может казаться более естественным? – возразил Холмс. – Орнамент наносился на сырую глину, и вполне вероятно, что при этом могли остаться такие следы.