Шерлок Холмс идет по кровавым следам
Шрифт:
Холмс в третий раз ударил по деревянному колу. Постепенно конвульсии стали ослабевать, и полные звериной злобы глаза закрылись навсегда.
Тело было неподвижно.
Холмс уронил молоток, спотыкаясь, подошёл к двери склепа, облокотился на неё и дышал всей грудью. Я приблизился к нему на нетвёрдых ногах, чтобы глотнуть свежего и холодного ночного воздуха.
Через несколько мгновений к нам подошёл Ван Хельсинг.
— Вы совершили очень смелый поступок, друг мой, — тихо сказал он, кладя руку на
Он подвёл нас обратно к гробу и, взяв фонарь, поднял его над девушкой. Мы смотрели на спокойное, неопороченное лицо, с которого полностью исчезли следы зла или жестокости.
— Видите, печать зла смыта. Она больше не принадлежит к восставшим из мёртвых. Вы дали ей вечный покой. Однако осталось ещё одно — голову необходимо отделить от тела.
Передав мне фонарь, он порылся в своём саквояже и достал из него медицинскую пилу. Аккуратно, с точностью и сноровкой хирурга произвёл он эту ужасающую операцию.
— Теперь Бог смилостивится над её душой, — пробормотал он, закрывая крышку гроба.
— Должен извиниться перед вами, профессор. — Холмс говорил усталым и напряжённым голосом. — С самого начала я подвергал сомнению ваши слова и противился доводам разума. Но ваши теории, касающиеся восставших из мёртвых, получили подтверждение фактами. Теперь я вижу, что ошибался. Уверяю вас, больше я не испытываю никаких сомнений.
Ван Хельсинг устало улыбнулся, не разжимая губ.
— Понимаю ваши чувства, друг мой. Я сам прошёл этой дорогой неверия. Поначалу я придерживался прежнего подхода к вещам, несмотря на то что факты говорили о противоположном. Теперь вы тоже примкнули к этому весьма избранному клубу верящих. — Он достал из кармана пальто тонкую чёрную записную книжку и протянул её Холмсу. — Здесь содержатся все сведения, которые мне удалось собрать о восставших из мёртвых.
— Благодарю вас. — Холмс взял книжку и засунул её в карман.
— Теперь давайте уйдём из этого места, я всё ещё ощущаю запах зла вокруг.
Мы вышли из склепа в тёмную ночь. Ван Хельсинг сказал:
— Итак, друзья мои, часть работы завершена — пожалуй, самая мучительная. Но остаётся ещё одна, более важная задача — найти виновника этого несчастья и навсегда уничтожить его.
— Обещаю, Ван Хельсинг, — с чувством заявил Холмс, — что буду помогать вам выследить и уничтожить графа Дракулу, какими бы последствиями для меня это ни обернулось.
Глава четырнадцатая
ОТВЕТНЫЕ ВИЗИТЫ
В тот вечер мы с Холмсом вернулись на Бейкер-стрит совершенно измученные. Скинув пальто и рухнув в кресла, некоторое время мы сидели молча, уставившись в ярко горящий камин, который миссис Хадсон разожгла к нашему приходу, и погрузившись в свои мысли.
Чуть раньше, обсудив следующий этап нашего расследования,
— Нельзя медлить — след может затеряться. Прошло более четырёх недель, как он использовал кровь Виолетты Маркэм, за это время он мог найти новую жертву для поддержания своего противоестественного существования.
На следующие несколько дней у Ван Хельсинга был запланирован плотный лекционный график, поэтому было решено, что мы с Холмсом самостоятельно продолжим расследование, держа связь с профессором при помощи телеграмм. Нам предстояло утренним поездом отправиться в Кумб-Трейси. Холмс, предпочитавший заниматься расследованием без посторонних, был весьма удовлетворён таким ходом дела.
Ван Хельсинг передал ему на хранение свой саквояж со всевозможными «профилактическими и радикальными принадлежностями».
— Они могут вам пригодиться, — просто сказал он. — Да хранит вас Бог.
Через некоторое время появилась миссис Хадсон с горячим чаем и булочками с маслом.
— Я подумала, что вам захочется подкрепиться, — с улыбкой произнесла она, ставя поднос на стол.
— Миссис Хадсон, дорогая моя, это восхитительно, — выходя из задумчивости, воскликнул я.
— Перестаньте, доктор. В чае и булочках нет ничего восхитительного. Самая обычная еда.
— Именно потому, что чай и булочки — вполне обыкновенны, они для нас столь желанны, миссис Хадсон, — объяснил Холмс. — В данный момент мы с Уотсоном несколько оторваны от обычных вещей.
В недоумении пожав плечами, хозяйка удалилась, а мы приступили к скромной трапезе.
Холмс быстро выпил чай, не притронувшись к булочкам. Затем набил старую вишнёвую трубку самой грубой махоркой из лавки Брэдли и принялся за изучение записной книжки Ван Хельсинга. Я понял, что в тот вечер с ним едва ли удастся поговорить, поэтому тоже зажёг трубку и постарался расслабиться.
Надеясь, что полная пригоршня душистой аркадской смеси успокоит мои натянутые нервы, я глубоко заблуждался. Положив трубку, я откинулся на спинку кресла и закрыл глаза, но во тьме передо мной замелькали ужасные эпизоды, свидетелем которых я стал в склепе Маркэмов. С моим опытом медика мне было не привыкать к виду крови, однако при воспоминании о жутком багровом пятне, расплывавшемся по савану того существа, у меня мороз шёл по коже.
Но постепенно усталость взяла верх над кошмарами. Через пару часов тепло камина убаюкало меня, я погрузился в сон — «бальзам для страждущей души».